Учебник рисования, том. 1

Да, подтвердил свои намерения Гриша в беседе с Ефимом Шухманом, да, я полагаю, что должен сделать это. Я имею в виду, что я готов потратить свое время на то, чтобы организовать их встречу. И заметьте, Ефим, здесь нет никакой, подчеркиваю, никакой личной заинтересованности. Ни на йоту. Вы понимаете меня? О да, отлично вас понимаю. Вы редкий человек, подтвердил уникальность Гришиных намерений Ефим Шухман, вы сознательно жертвуете своим временем, не так ли? И без всякой выгоды для себя организуете их встречу, не правда ли? А какая же моя выгода? - развел руками Гриша, никакой, ни малейшей выгоды. То есть просто желание помочь, правильно я вас понимаю? Да, только желание помочь - и ничего более. Поразительно! Надеюсь, ваш друг в состоянии оценить то, что вы делаете для него. Надеюсь, он поймет. Надеюсь, что так, сказал Гриша, от души надеюсь, что так. Но про себя он подумал: нет, не оценит, не поймет. Разве принято у них, там, в России, обращать на это внимание? Подумаешь, встречу организовал, вот что скажет Струев. Для него это, вероятно, пустяк, пройдет незамеченным. Он, может быть, считает, что это ничего не стоит - вот так запросто взять и истратить вечер. И не просто потратить вечер (который можно было провести с пользой), но свести с влиятельным человеком. В приличном консалтинговом агентстве за это деньги берут - и немалые. И разве только в агентстве? Ефим Шухман прямо говорит, что всякая услуга имеет свою цену - и это всего лишь элементарное правило цивилизованного общества. Ну что ж, я решил что это надо сделать, значит, это будет сделано - и точка. А неблагодарность? Что ж, надо быть готовым и к неблагодарности. Прекрасно сказал однажды Кузин: когда цивилизация сталкивается с варварством, она должна сделать выбор: опуститься до варварства (путь, который избрал Толстой) или навязать варварству свои представления о правильном поведении. Только так: навязать варварам единственно верный путь, говорил Кузин, и Гриша был солидарен с его мыслью, только так можно добиться прогресса - неустанным примером, пусть даже твой пример будет оплачен неблагодарностью. Да, я решил сделать так - и я сделаю так; и если он не поймет, - пусть это будет на его совести.

- Ты прилетишь, и сам все поймешь, - сказал Гузкин Струеву. - Здесь существуют определенные правила игры, их нужно усвоить. Что же тут непонятного? Есть правила - их нужно выполнять, и только. Здесь нет хитростей. Как говорит один мой знакомый барон, - говорил Гузкин, наблюдая, как жена этого барона раздевается, укладываясь в постель, как она расстегивает лифчик и снимает чулки, - в финансовом мире все должно быть прозрачно.

- Твой друг - он дантист?

- Пойми, - терпеливо говорил Гриша, придерживая плечом телефонную трубку и развязывая шнурки на дорогих ботинках марки Todd, недавно подаренных ему Сарой Малатеста, - пойми, пожалуйста, в этом обществе, у нас, я имею в виду, не существует просто дантиста, просто антиквара или адвоката. Человек, встроенный в цивилизованную систему отношений, уже не просто носитель профессии - он представляет все общество в целом. Спроси, если захочешь, у Оскара Штрассера про политику, музыку, искусство - и получишь исчерпывающую консультацию. Я уж и не говорю о финансах, - добавил Гриша и расстегнул молнию на штанах, - одним словом, бери билет и прилетай. Я живу в Марэ, - сказал он и снял трусы.

- Марэ? А я думал, ты в Париже.

- Марэ - квартал в Париже. Думаю перебраться в Сен-Жермен, - Гриша поглядел на Клавдию, - но пока живу в Марэ. Да, пока что - в Марэ.

VI