— Да, со стороны я, может, не вызываю жалости, — однажды признался он. — Что плохо. Но сам подумай: разве это легко — тащить на своих плечах десять жен, бессчетное количество детей, сотню дармоедов и оглоедов — сотрудников института…
Я вперился в него. Он ответил на мой взгляд потоком слов:
— Ты, может, думаешь, я на себя наговариваю… И никакого я не тяну… А это меня тянут и вытягивают за уши… Но вдумайся, и ты поймешь, что это не так. Я, я являюсь организующим началом целой огромной вселенной отношений, это вокруг меня вращаются мир и миры… Я так устал… Почти так же, как Создатель после сотворения галактики…
В другой раз он сказал:
— Сильным вообще быть хлопотно. И не каждому дано. Гораздо проще быть слабым. От сильного многое зависит, от него многие зависят, у него многие просят, он на то и сильный, чтобы давать, помогать, содержать армию прихлебаев и челядь… Слабый сам просит, и это его содержат. Ну так и надо выбирать что попроще…
А однажды Маркофьев показал мне красное пятно на лбу — видимо, после укуса комара. И тихо, заговорщицким тоном сообщил:
— Понимаешь, что это за знак? Я — из касты браминов… Но тайна моего происхождения покрыта мраком…
Результаты педагогической деятельности Маркофьева становились заметнее день ото дня. Я бы сказал: бросались в глаза.
Я принес Кате черешню. Помыл и положил в вазу. Но дочка сказала, что пойдет есть черешню к соседям.
— Но почему? Чем тебе эта не нравится? — удивился я.
— А эта пусть полежит, я ее после съем, — ответила она.
Мы ехали в метро. Едва вошли в вагон, Катя устремилась к свободному месту и села, опередив старушку. Тихо, на ушко, я стал дочери объяснять:
— Ты еще маленькая, у тебя ножки сильные. Пусть бабушка сядет.
— А тогда мои ослабнут, — надула губки она.
Во время другой поездки сидевшая рядом с Катей женщина развернула леденец.
— А мне конфету дайте, — потребовала Катя. Я залился краской стыда.
— У тебя дома есть конфеты, — стал говорить я.
— А я сейчас хочу…
— Хорошо, выйдем на остановке, и я тебе куплю.
— Хочу сейчас, — капризничала Катя.
— У меня только одна конфетка была. Больше нет, — стала оправдываться женщина.
Мне сделалось еще более неловко.
Возвращая девочку Маркофьеву и Маргарите, я с горечью пересказал им приключившийся эпизод.
— И правильно она себя повела, — сказала Маргарита. — Ребенок должен вести себя естественно. Хочет конфету — пусть просит.
— Наверняка у этой бабы была еще одна, — подхватил Маркофьев. — Просто пожмотилась ребенку дать. — И раздухарился, он вообще в те дни пребывал в хорошем настроении. — Надо было сказать ей: «Если у вас нет конфеты — пойдите и купите. Видите, девочка хочет». — А потом и вовсе разошелся. — А еще лучше, если бы у тебя были конфеты. И ты бы этой тетке сказал: «У нас купите, раз у вас у самой нет».
А, может быть, Маркофьев и Маргарита были правы?
С ужасом читал я газетные заметки о том, как преступники заманивают детей: взглянуть на коллекцию марок, полакомиться мороженым… Тех, кто постарше, просят помочь перетаскать доски на даче.
Даже теперь, став взрослым, я бы откликнулся на все эти предложения. Я бы попался столько раз, сколько меня вознамерились обмануть. Так воспитали меня родители. Коллекция марок? Очень интересно, она расширяет познания в области географии. Мороженое? А почему бы не поверить, что меня хотят угостить, ведь люди должны творить добро. А уж помочь донести тяжелую вещь — это святое, старшим и слабым нужно помогать…
С раннего детства нужно внушить маленькому:
Ничего не поделаешь. В таком мире мы живем. Когда ваш ребенок усвоит эти правила, можно переходить к преподаванию премудростей взрослого бытия.
Ведь Маркофьев недаром подарил Кате вторую собаку — злющего щенка немецкой овчарки. Катя души в нем не чаяла.