Таким образом, на протяжении всей истории жизни на земле мы видим борьбу старого с новым, борьбу между возникающими и развивающимися прогрессивными видами и застывшими, отстающими формами.
Великий русский ученый-палеонтолог В. О. Ковалевский (1842–1883) изучал конкретный путь эволюции копытных животных на основе учения Дарвина. Он показал, что в семействе лошадиных изменение зубного аппарата и прогрессивное увеличение третьего пальца явилось следствием перехода предков современных лошадей из леса в степь. От питания мягкими листьями кустарников и травянистых растений леса они перешли к поеданию грубой степной растительности, что потребовало большего развития пластинок эмали и более высокой коронки. Они усиленно преследовались степными хищниками, которые уничтожали всех, кого могли догнать. Спасались и оставляли потомство животные, быстрее бегавшие, более выносливые в условиях степного климата и способные питаться сухой растительностью (рис. 7 и 8). Вымирание всех промежуточных форм создало тот разрыв между однопалыми, высшими ныне живущими представителями семейства лошадиных и трехпалыми видами семейства тапиров, живущими в лесах, о чем говорилось выше.
Многочисленные последователи Дарвина изучают вопрос о родственных связях между ныне живущими видами и конкретный ход развития отдельных видов и групп. Многое сделал для изучения этих вопросов у низших позвоночных академик А. Н. Северцов (1866–1936).
В своем труде «Происхождение видов» Дарвин пишет, что историю жизни можно сравнить с деревом, в котором отдельные ветви то могуче распускаются, — это те виды и их группы, которые находятся в расцвете, то, наоборот, увядают, засыхают и отваливаются. «Кое-где, в развилине между старыми ветвями, отбивается тощий побег, уцелевший благодаря случайности и еще зеленый на своей верхушке».[3]
Таковы переходные формы вроде утконоса из яйцекладущих млекопитающих или двоякодышащих рыб. «Как почки в силу роста дают начало новым почкам, а эти, если только сильны, превращаются, в побеги, которые, разветвляясь, покрывают и заглушают многие зачахнувшие ветви, так, полагаю, было в силу воспроизведения и с великим Древом Жизни, наполнившим своими мертвыми опавшими сучьями кору земли и покрывшим ее поверхность своими вечно расходящимися и прекрасными ветвями».[4]В настоящее время это единство созидания и разрушения, единство возникновения и вымирания во многих случаях изучено. Древние хвойные вытеснили на громадном пространстве высшие споровые, а затем, в свою очередь, были вытеснены высшими цветковыми растениями. Пресмыкающиеся животные вначале в значительной степени вытеснили древних земноводных, многие группы которых вымерли, а затем, в свою очередь, высшие группы пресмыкающихся, динозавры, вымерли в результате столкновения с более приспособленными к жизни высшими млекопитающими. Постепенное накопление в науке конкретного материала по вопросу о том, как происходило во времени изменение видов, позволяет выдвигать новые задачи дальнейшего, углубленного изучения теории развития, мощный фундамент которой создал Ч. Дарвин.
6. Элементы диалектики в учении Дарвина
Со времени появления трудов Дарвина прошло почти 90 лет. Тем не менее учение его, нанесшее смертельный удар по религиозному мировоззрению, продолжает и сейчас вызывать ожесточенные нападки со стороны реакционных кругов.
В 1925 году произошел в Америке так называемый «обезьяний» процесс — суд над учителем Дальтонского колледжа Джоном Скопсом за то, что он преподавал дарвинизм в школе, нарушая запрет на такое преподавание, существовавшее в штате Теннесси. Обвинителем Скопса выступал Брайян, бывший в свое время министром иностранных дел США. Подобные же запреты были установлены и в других штатах. Даже в 1946 году, когда советская профсоюзная делегация посетила США, профессора штата Оклагома жаловались делегации на запрет преподавания дарвинизма.
Только в СССР, где развитие науки опирается на диалектический материализм, учение Дарвина нашло достойную оценку и признание.
Хотя Дарвин к своим научным выводам пришел, не будучи знаком с марксистской философией, однако, стремясь к подлинно научному, истинному познанию закономерностей исследуемой им природы, он неизбежно становился на путь стихийной диалектики, естественно-научного материализма, ибо именно «материалистическое мировоззрение, — говорит Энгельс, — означает просто понимание природы такой, какова она есть, без всяких посторонних прибавлений».