Учение древней Церкви о собственности и милостыне

Уже из того, как св. Василий изображает настроение богатого, ясно видно, что, по взгляду св. отца, в сердце такого человека не может быть истинной любви к ближним и искренней думы о будущей жизни. И в тво­рениях св. Василия мы встречаем совершенно определенное выражение той мысли, что самое обладание богатством есть признак холодно­сти сердца в отношении ближних. Останавливаясь, например, на исто­рии евангельского богатого юноши, св. отец прямо заключает, что этот юноша и не мог иметь любви к ближним, заповедь о которой считал уже исполненной, так как в противном случае юноша этот не был бы облада­телем большого имения. «Видно, — говорит св. Василий, как бы обраща­ясь к юноше, — что далек ты от заповеди и ложно засвидетельствовал о себе, что возлюбил ближнего, как самого себя. Ибо вот, повелеваемое Господом вполне изобличает тебя, что нет в тебе истинной любви. Если бы справедливо было утверждаемое тобой, что от юности сохранил ты заповедь любви и столько же воздавал каждому, сколько и себе, то откуда у тебя такое огромное имение? Попечение о нуждающихся расточительно для богатства. Хотя каждый на необходимое содержание берет немного, однако же, поелику все вместе получают часть из имения, то издерживают его на себя. Поэтому, кто любит ближнего, как самого себя, тот ни­чего не имеет у себя излишнего перед ближними. Но ты оказываешься имеющим стяжания много. Откуда же это у тебя? Не ясно ли из этого видно, что собственное свое удовольствие предпочитаешь ты облегчению участи многих? Поэтому чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви. Давно бы ты позаботился расстаться с деньгами, если бы любил ближнего... Если бы одевал ты нагого, если бы отдавал хлеб свой алчущему, если бы дверь твоя отворена была всякому страннику, если бы ты был отцом сирот, если бы сострадал ты всякому немощному, то о ка­ком имении ты стал бы скорбеть теперь?... Сверх того, никто не скорбит, когда отдает свою собственность на торжище и взамен приобретает, что для него нужно... А ты скорбишь, отдавая золото, серебро и стяжания, то есть уступая камни и прах, чтобы приобрести на них блаженную жизнь... Страшное безумие — копаться в земле, пока золото еще в рудокопне, а когда оттуда вынуто, опять прятать в земле... Думаю, бывает то, что, зарывая богатство, зарываешь с ним вместе и сердце... Знаю многих, которые постятся, молятся, вздыхают, оказывают всякое неубыточное благоговение, но не дают ни одного обола теснимым нуждой. Какая же для них польза от прочих добродетелей? Их не приемлет Царство Божие»[369]. В упомянутой уже беседе на слова евангелиста Луки «разорю житницы моя, и большия созижду», св. Василий особенно ярко изображает жесто­косердие богатого, который «стараясь о настоящем, презирает чаемое»[370]. Не приводим здесь этих слов, оставляя это ближайшему будущему. Во­обще же, по взгляду св. Василия Великого, хотя «душе благочестивой» богатство может служить средством делать добро, но вообще всякое со­бирание богатства грешно. «Если думает кто, — говорит в этом случае св. отец, — что обогащающийся по какому-либо предлогу, почитаемому благовидным, не грешит, тот пусть вспомнит евангельскую заповедь, ко­торая ясно воспрещает собирать себе сокровища на земле»[371].

Если мы сопоставим то, что сейчас было сказано о взгляде св. Василия Великого на богатство в его отношении к делу христианского спасения, с тем, что ранее отметили мы в его воззрениях на право частной собст­венности вообще, то для нас совершенно ясно выступит, почему св. отец такими отрицательными чертами характеризует всякое богатство, а также понятно будет и то, почему единственно достойным со стороны христиани­на отношением к богатству должно явиться не «сохранение и умножение» его, но раздача, всегдашняя готовность всем своим поделиться с ближними. Идеальным отношением к имуществу в этом случае будет совершенная раздача своего богатства; общим же минимальным требованием явля­ется, по взгляду святителя, владеть своим имуществом сообща с другими. «Желающему следовать за Господом, — говорит св. отец, — дал Он со­вет продать все имение на благотворение нищим и потом уже следовать за Ним. Но как последователям Своим и достигшим совершенства повелевает вдруг и совершенно исполнить дело милостыни, чтобы, совершив служение своим имением, приступили они к служению словом и духом; так прочим предписывает всегдашние подаяния и всегдашнее общение того, что име­ют, чтобы через это, став жалостливыми, общительными и милостивыми, оказались подражателями Божию человеколюбию»[372].