Учение древних ариев

Афинагор, основываясь на орфической «теогонии Иеронима и Гелланика», почти в тех же словах описывает это существо, говоря: «Орфей… пользуется у них доверием в смысле самого истинного богословия; он, которому во многом следует и Гомер, а в особенности относительно богов, этот Орфей производит первое их рождение из воды… Согласно Орфею, началом для всего была Вода. Из воды образовался Ил. А из них обоих родилось живое существо Дракон с приросшей головою льва и лицом бога посредине — между обеими головами — по имени Хронос» [81].

«Рапсодическая теогония», являющаяся, по мнению А. Ф. Лосева, «наиболее зрелым продуктом античного мифологического мышления», в качестве первого начала выдвигала не Землю и не Воду, а именно время — Хронос, породивший из себя два антагонистичных начала — эфир (космос) и хаос. Орфический Хронос — греческий аналог персидского Зервана, породившего демиурга и разрушителя.

Анализируя наследие орфиков, Дамаский писал: «Таково, следовательно, в этих так называемых орфических рапсодиях богословие, в некотором роде относящееся к умопостигаемому. Философы интерпретируют это в том смысле, что вместо единого начала всего они полагают Хронос, вместо двух — Эфир и Хаос, устанавливая на месте просто сущего [мировое] Яйцо».

Это удивительным образом перекликается с учением зерванитов, утверждавших, что предвечно существовал только Зерван (Хронос), он породил из себя двух близнецов, воплощающих противоположные принципы созидания и разрушения — Ахура-Мазду (космос — «упорядоченный» в пер. с греческого) и Ангра-Манью (Хаос). Созданный же Ахура-Маздой материальный мир имел форму яйца, в котором скорлупой была небесная твердь, желтком — Земля, плавающая в мировых водах, то есть в белке космического Яйца.

Зерванизм являлся не только эзотерической доктриной зороастризма — следы его влияния заметны и в других тайных (герметических) учениях античности. В магических книгах, приписываемых Гермесу Трисмегисту, встречается образ некоего бога Айона, чье имя переводится как «время жизни» или «вечность». Запоминающаяся внешность этого божества уже знакома нам по описаниям Хроноса в орфических текстах и по многочисленным изображениям в митреумах, святилищах Митры, в великом множестве разбросанных по всей территории огромной Римской империи. Крылатый львиноголовый бог Айон, вокруг человеческого тела которого обвивается змей, в одном из папирусов величается «Богом Богов» и «Безграничным». В «Книгах Трисмегиста» Айон назван творцом мира, безграничным временем и пространством.

На статуе Айона из Элевсина говорится о нем следующее: «Айон, который остается всегда неизменным благодаря своей божественной природе, который пребывает один на один с миром, который не имеет ни начала, ни середины, ни конца, который не принимает участия в изменении, который сотворил все в божественной природе» [82].

Айона иногда отождествляли с римским Богом Времени — Янусом, две головы которого смотрят одновременно в прошлое и в будущее. Согласно Овидию Янус был первым из богов, и первый месяц календарного года был посвящен именно ему, что говорит о его особой связи с ходом времени. Существующий григорианский календарь сохранил римские названия месяцев, а традиция празднования Нового года в январе (месяце, посвященном Янусу) сохраняется и по сей день. Раньше дата «1 января» точно соответствовала зимнему солнцестоянию, а согласно схеме пространственно-временных ритмов, рассмотренной в предыдущей главе, зимнему солнцестоянию соответствуют: время года — зима, время суток — ночь, форма времени — вечность, — то есть Зерван Акарана.

Некоторые черты Зервана просматриваются и в образе индийского бога созидания и разрушения Шивы. На многих изображениях Шива имеет четыре лица и четыре руки — совсем как четырехрукий Зерван, держащий в ладонях Солнце и Луну, символизирующих ход времени, изображенный в таком виде на бронзовых согдийских блюдах IV века. Шива-Натараджа в своем танце творит и разрушает миры, один из его эпитетов — Кала (Время) говорит о нем, как о Боге Времени, а его двуполая сущность — Ардханаришвара — особенно роднит его с персидским Зерваном, также воплощающем в себе космическое единство мужского (активного) и женского (пассивного) начал.

Древняя иудейская культура, сформировавшаяся как антитеза политеистическим культурам Египта, Ассирии и Вавилона, тоже заметно обогатилась в свое время от соприкосновения с персидской культурой. Иудеи, вышедшие из вавилонского плена благодаря персидскому царю Курушу, основателю династии Ахеменидов, многое переняли из учения Авесты. Зороастрийские идеи о Страшном суде в конце времен, о пришествии Спасителя, о воскрешении усопших не могли не оказать своего воздействия на иудеев, исповедовавших монотеистическую религию. Иудейские, а впоследствии христианские и мусульманские представления о рае и аде, о демонах и ангелах сложились явно под влиянием зороастризма и зерванизма.