Учение Храма. Часть I

В Евангелии от Иоанна (глава 17, стих 21) есть такие слова: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино – да уверует мир, что Ты послал Меня» . Эта надежда, выраженная в таком прекрасном и сокровенном речении, явственно демонстрирует веру Иисуса в конечную инволюцию материи в том же порядке, в каком развивала ее эволюция, вплоть до той точки, где инволюция становится возможностью.

Бо́льшая часть противоречий между наукой и религией, так же как и между различными подразделениями религиозных организаций, обязана своим существованием неготовности одного общества справедливо рассматривать спорные моменты в философии другого. Невежественный христианин воображает, что Иисус непременно утратит величие и силу, если рассматривать его с обычной точки зрения эволюционной монады[21] – такой, какая была началом земного бытия всего рода человеческого, хотя в церковных трудах его часто упоминают как «перворожденного среди многих братьев». Если он являлся братом всему остальному человечеству, то уж наверняка был подвержен действию общих законов эволюции. Мы не стремимся умалить божественность Иисуса – лишь желаем показать общее божественное происхождение всего человеческого рода.

ИЛЛЮЗИИ И ИДЕАЛЫ Урок 6

Один за другим рождаются и угасают идеалы и иллюзии, которые служат путеводными огнями жизни. В часы крайнего одиночества, в теневом промежутке между исчезновением одного идеала и созреванием и рождением другого, душа либо прибегает к терпению, либо восстает – в зависимости от того, какое применение она находит своим возможностям и опыту.

Блеск, окружающий героев нашего мальчишества, ангелов-хранителей нашего девичества, меркнет с годами, и мы уже зрим в них просто добрых или храбрых людей, естественные силы закона и бытия. Мужчины и женщины, которых мы идеализировали и обряжали в одеяние богов – Любовь, – становятся обыкновенными человеческими существами, по мере того как эта любовь уступает место пресыщенности или равнодушию.

Отдаленные страны, долго ассоциировавшиеся в нашем мышлении со всем, что есть благородного и великого, при близком знакомстве часто теряют свое очарование, и кажется, что они не идут ни в какое сравнение с нашей родной землей. Но труднее всего умирают и легче всего восстают из пепла наши великие религиозные идеалы. Для многих персональный Бог со всеми его нежными атрибутами Отцовства и Материнства постепенно вырастает в величии и мощи, пока не становится Бесконечностью, и идеал силы и красоты теряется в терминах сознания, слишком величественных для понимания.

Мощь и влияние одного великого Спасителя или Учителя слабеет по мере того, как сила другого Спасителя нарастает; и по мере того как этот второй обретает все бо́льшую власть над универсальными силами, он притягивает к себе поклонение людских масс, пока не настанет и его час – и он по необходимости уступит место восходящей Звезде, или еще одному Спасителю.

Наиболее важный урок, который следует извлечь из преходящести идеалов и иллюзий – это непостоянство материи, даже обладающей высочайшими степенями вибрации; а также неличностные, неразделимые аспекты Вечного Духа, равно как и необходимость в образце или шаблоне для каждой фазы сознательной жизни.

Ничто не мое ; ничто не твое ; все сущее – наше .

В ходе возрождения древней философии в западном мире многие старые термины, указывающие на персонифицированные законы природы, силы, степени и состояния бытия, вновь обратили на себя внимание и глубоко запечатлелись в разуме многих из тех, кто изучает бытие и его тайны. Среди них – термины Мастер, Учитель или гуру. Будучи применены к тем, кто достиг господства над законами природы и ее силами и принадлежит к определенным ступеням Космической Ложи, и сделавшись наиболее общепринятыми среди ищущих знания, они часто используются в манере, которая вызывает у обычного исследователя ХIХ века предубеждение как против этой философии, так и против ее распространителей.

Иисус сказал: «Не зови никого учителем своим» – и он был прав. Когда вы слышите, когда кто-то говорит « мой учитель», то можете быть уверены, что данный человек либо слишком мало знает то, о чем говорит, либо является послушным орудием в руках хитрого лицемера. Истинный Учитель любой ступени реального бытия никогда бы не одобрил употребление слова «мой» в приложении к термину «учитель» своим личным чела или учеником.

Хотя этот термин бытует в широком употреблении на далеком Востоке, там он просто означает «мой учитель», а термин «гуру» имеет то же значение, за исключением того, что он указывает на учителя несколько более низкой ступени.

Какие же причины имеют англоязычные народы стыдиться своего собственного языка или таких терминов, которые имеются в общем употреблении – или стремиться к применению терминов, в отношении истинного значения которых они ничего не знают?