Учение о понятии

Вышеприведенное изложение Канта содержит в себе еще две стороны, касающиеся понятия и делающие необходимыми некоторые дальнейшие замечания. Во-первых, ступени рассудка предпосланы ступени чувства и воззрения; и одно из существенных предложений кантовой трансцендентальной философии состоит в том, что понятия без воззрения пусты и имеют значение, лишь как отношения данного через воззрение многообразия. Во-вторых, на понятие указано, как на объективное в познании и тем самым как на истину. Но с другой стороны, понятие признается за нечто только субъективное, из которого нельзя выколупать (herausklauben) реальности, под коею, так как она противопоставляется субъективности, следует разуметь объективность; и вообще понятие и логическое объявляются чем-то лишь формальным, которое, так как оно отвлекает от содержания, не содержит в себе истины.

Но что касается, во-первых, сказанного отношения рассудка или понятия к предпосланным ему ступеням, то является вопрос, какая наука занимается определением формы этих ступеней. В нашей науке, как чистой логике, эти ступени суть бытие и сущность. В психологии рассудку предпосылаются чувство и воззрение и затем представление вообще. Феноменология духа, как учение о сознании, восходит к рассудку по ступеням чувственного сознания и затем восприятия. Кант предпосылает ему лишь чувства и воззрение. Как прежде всего не полна эта _{9}лестница ступеней, это он признает тем, что присоединяет к трансцендентальной логике или учению о рассудке, как прибавление, еще рассуждение о рефлективных понятиях; – область, лежащую между воззрением и рассудком или бытием и понятием. Обращаясь к самому делу следует, во-первых, заметить, что эти образования воззрения, представления и т. под. принадлежат самосознательному духу, который, как таковой, не рассматривается в науке логики. Чистые определения бытия, сущности и понятия, правда, образуют собою основу и внутренний простой остов форм духа; дух, как воззрительный, также, как чувственное сознание, имеет определенность непосредственного бытия, а дух, как представляющий, также, как воспринимающее сознание, поднялся от бытия на ступень сущности или рефлексии. Но эти конкретные образования столь же мало касаются науки логики, как и те конкретные формы, которые принимаются логическими определениями в природе, и которые становятся в ней пространством и временем, засим наполненными пространством и временем, как неорганическою природою, и (наконец) органическою природою. Также и здесь на понятие должно смотреть, не как на акт самосознательного рассудка, не как на субъективный рассудок, но как на понятие в себе и для себя, образующее также ступень и природы, и духа. Жизнь или органическая природа есть та ступень природы, на которой выступает понятие, но как понятие слепое, не усваивающее само себя, т.е. не мыслящее; как последнее, оно присуще лишь духу. От этого недуховного также, как и от духовного вида понятия не зависит его логическая форма; об этом уже во вступлении сделано потребное упоминание; это такое значение, которое должно быть оправдано не в логике, а выяснено еще до нее.

Но как бы ни были образованы формы, предшествующие понятию, является, во-вторых, вопрос об отношении, в коем должно быть мыслимо к ним понятие. Это отношение как в обычном психологическом представлении, так и в кантовой трансцендентальной философии, понимается так, как будто эмпирическая материя, многообразие воззрения и представления, заранее существует для себя, и затем рассудок привходит к нему, вносит в него единство и повышает его посредством отвлечения в форму общности. Рассудок есть, таким образом, некоторая пустая для себя форма, отчасти приобретающая реальность лишь через это данное содержание, отчасти отвлекающая от него, именно отбрасывающая его, как нечто, правда, лишь для понятия, непригодное. В том и в другом действии понятие не есть независимое, существенное и истинное этой предшествующей ему материи, которая, напротив, есть реальность в себе и для себя, не могущая быть выколупанною из понятия.