Учение о преступлении и о составе преступления

Иной подход, основанный на постулатах социологической теории уголовного права, демонстрирует УК РСФСР 1922 г., согласно которому преступлением признавалось «всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядку, установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени». В этом определении, получившем наименование «материального», акцентировано внимание на признаке общественной опасности преступления, в то время как признак противоправности законодателем был проигнорирован (одновременно причиной и следствием этого надо признать допущение применения уголовного закона по аналогии).

В УК РСФСР 1960 г. заметно стремление законодателя к совмещению двух указанных подходов и формулированию «формально-материального» понятия преступления как «предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния (действия или бездействия), посягающего на общественный строй СССР, его политическую и экономическую системы, социалистическую собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права граждан, а равно иное, посягающее на социалистический правопорядок общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом».

Сохранен этот подход и в действующем российском уголовном законодательстве.

Преступление – виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом под угрозой наказания (ч. 1 ст. 14 УК РФ).

Сущность преступления законом обозначена предельно ясно: преступление – это деяние.

Понятие деяния в настоящее время получило в литературе различные трактовки: некоторые специалисты понимают под ним только внешние формы проявления человека – действие или бездействие, описанное в диспозиции уголовно-правовой нормы (М.И. Ковалев[2]); другие отождествляют его с преступлением, включая в содержание деяния не только действие или бездействие, но и причиненный ими вред (Н.Ф. Кузнецова[3]).

Представляется, что УК РФ в полной мере дает основания для существования обоих подходов, а понимание термина «деяние» зависит от контекста его употребления в законе[4].

Деяние (в рамках рассуждений о понятии преступления) – это единство действия (бездействия) и наступивших последствий.

Деяние является преступлением, если обладает некоторым набором признаков. Опираясь на законодательное определение преступления, уголовно-правовая наука различным образом формулирует их количество и содержание: М.И. Ковалев указывает на четыре признака преступления: общественную опасность, виновность, противоправность и наказуемость[5]; Н. Ф. Кузнецова, ссылаясь на то, что наказуемость является неотъемлемой частью противоправности, предлагает три признака: общественную опасность, противоправность и виновность[6]; А. П. Козлов сокращает число признаков преступления до двух: общественной опасности и противоправности, признавая составными частями последней виновность и наказуемость[7].

Каждая из указанных позиций, безусловно, имеет теоретическое обоснование. Однако вряд ли имеющаяся дискуссия принципиальна. Основные расхождения состоят не столько в качественной характеристике преступления, сколько в содержании и количестве выделяемых признаков. По нашему убеждению, для характеристики деяния как преступного достаточно констатации трех признаков: общественной опасности, виновности, уголовной противоправности.

Общественная опасность деяния проявляется в том, что оно причиняет или создает угрозу причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям. Опасность (вредоносность) заключена в самом действии или бездействии лица, которое по своим внутренним характеристикам и свойствам является негативным социальным отклонением, угрожающем стабильности общества и безопасности составляющих его членов. Будучи внутренним свойством деяния, общественная опасность вместе с тем является оценочным признаком. Оценка деяния как опасного происходит на двух уровнях: на уровне законодателя при принятии решения о криминализации того или иного деяния и на уровне правоприменителя при решении вопроса о выборе оптимальной формы реализации ответственности субъекта. Важно лишь подчеркнуть, что законодатель и правоприменитель не наделяют деяние свойством общественной опасности, не создают общественно опасных деяний, они лишь закрепляют в своих решениях оцененный ими реально существующий уровень опасности этого деяния.