Учение о стадиях преступления

В качестве неоконченного преступления рассматривает покушение и судебная практика. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищении государственного и общественного имущества» п. 16 указывает на то, что «если при совершении хищения умысел виновного был направлен на завладение имуществом в значительном, крупном или особо крупном размере и он не был осуществлен по независящим от виновного обстоятельствам, содеянное надлежит квалифицировать как покушение (курсив наш. — А. К.)» на преступление[54]. Такое же понимание покушения мы находим и в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 27 июля 1975 г. «О судебной практике по делам об умышленном убийстве», в п. 5 которого сказано: «Покушение на убийство возможно лишь… когда действия виновного свидетельствовали о том, что он предвидел наступление смерти, желал этого, но смертельный исход не наступил в силу обстоятельств, не зависящих от его воли (курсив наш. — А. К.)»[55]. Указанная формула покушения была отражена и в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам об умышленных убийствах» от 22 декабря 1992 г.[56]

В то же время, как и в случаях с приготовлением, требуется терминологическое размежевание анализируемой разновидности неоконченного преступления с соответствующими стадиями совершения преступления. Подобное тем более необходимо, что покушение возможно и при частичном, и при полном выполнении деяния, составляющего объективную сторону того или иного вида преступления, и даже при частичном достижении преступного результата. Эта возможность квалификации как покушения деятельности, прерванной на различных этапах развития одной стадии правонарушения, требует самостоятельного терминологического оформления данной стадии.

Традиционное деление покушения на неоконченное и оконченное в указанном плане неприемлемо, поскольку, во–первых, покушение — не стадия развития преступной деятельности, а разновидность неоконченного преступления; во–вторых, само по себе оконченное покушение может иметь место и на этапе полного выполнения деяния без наступления результата, и на этапе частичного достижения результата, т. е. оно не выполняет функций размежеваний двух этих важных и достаточно самостоятельных этапов; в-третьих, стадия совершения преступления, на которой возможно покушение, и собственно покушение, неравнозначны по объему действий, составляющих их.

В связи с изложенным предлагаем не только выделить следующую за созданием условий стадию совершения преступления, проведя четкое ее размежевание с прерванной деятельностью, но и максимально полно разделить данную стадию на те или иные самостоятельные этапы в зависимости от возможности возникновения на них прерванной преступной деятельности и других уголовно–правовых институтов.

Решение о жестком разделении стадий преступной деятельности и видов неоконченного преступления не противоречит теории уголовного права. Ведь зачатки такого понимания стадий и видов неоконченного преступления уже содержатся в высказываниях некоторых ученых: «Понятия приготовления и покушения в ст. 15 Основ и УК означают не сам процесс развития преступной деятельности, предшествующей оконченному преступлению, а такую преступную деятельность, которая была прекращена вопреки воле действующего лица либо во время выполнения действий по созданию условий для совершения преступления, либо во время выполнения действий, непосредственно направленных на совершение преступления (покушение)»[57]. Из данной позиции следует, что коль скоро приготовление и покушение не являются самим процессом развития преступления во времени и пространстве, то они не могут быть и стадиями этого процесса.

Указанный вывод вытекает и из признания условности понятия предварительной преступной деятельности, обобщающего приготовление и покушение[58], хотя применительно и к новому УК некоторые авторы продолжают называть приготовление и покушение предварительной деятельностью: «Первые две стадии — приготовление и покушение — в теории уголовного права принято объединять понятием “предварительная преступная деятельность”. Такое их наименование представляется обоснованным. Они имеют место до окончания преступления, т. е. предваряют его совершение и осуществляются не как самоцель, а для его успешного завершения»[59]. Удивительно и абсолютно алогично видеть за видами прерванной деятельности возможность будущего преступного последствия, ведь в случае наличия приготовления и покушения нет и быть не может предварительной преступной деятельности, поскольку они ничего не предваряют, ничего объективного за ними более не следует и следовать не может в силу прерванности преступления.