Учение о сущности

Во-вторых, по форме при этом способе объяснения проявляются оба противоположные направления отношения основания, не приводя к познанию их определенного отношения. Основание есть, с одной стороны, основание, как рефлектированное в себя определение содержания того существования, которое оно обосновывает, а с другой – оно есть положенное. Оно есть то, из чего должно быть понято существование; но, наоборот, от последнего заключается к первому, и основание понимается из существования. Главная задача этой рефлексии состоит именно в том, чтобы из существования найти основание, т.е. превратить непосредственное существование в форму рефлектированного бытия; основание вместо того, чтобы быть в себе и для себя и самостоятельным, становится тем самым скорее положенным и производным. А так как оно таким путем сообразуется с явлением, и его определения основываются на последнем, то последнее, конечно, совершенно гладко и по попутному ветру вытекает из своего основания. Но познание тем самым не движется с места; оно продолжает вращаться в том формальном различении, которое обращается назад и снимается через этот прием. Одно _{59}из главных затруднений при погружении в науки, в которых господствует этот прием, зависит поэтому от такого извращения порядка – предпосылать, как основание, то, что в действительности есть производное, и, переходя к следствиям, находить в них в действительности основание того, что должно быть их основанием. Изложение начинается с оснований, они носятся в воздухе, как принципы и первые понятия; они суть простые определения, без всякой необходимости в себе и для себя; последующее должно быть основано на них. Поэтому, если кто желает проникнуть в такие науки, то он должен привить себе эти основания; задача тяжелая для разума, так как он должен взять за основу то, что лишено основания. Всего легче справляется с нею тот, кто без дальнейшего размышления допускает принципы, как данные, и пользуется ими, как основными правилами своего рассудка. Без этого метода нельзя найти начала; также мало возможно без него дальнейшее движение вперед. Но последнее встречает препятствие в том, что в этих принципах проявляется обратное действие метода, который должен в последующем обнаружить производное, а на деле содержит в себе основания лишь в качестве таких предположений. Далее, так как последующее обнаруживает себя, как существование, из которого выводится основание, то вследствие того отношение, в котором представляется явление, приводит к недоверию к его выражению, ибо явление оказывается выраженным не в своей непосредственности, а как доказательство основания. Но так как последнее, в свою очередь, выводится из первого, то является требование усмотреть явление в его непосредственности, дабы из него обсуждать основание. Поэтому при таком изложении, в котором собственно обосновывающее оказывается производным, остается неизвестным, как тут быть и с основанием, и с явлением. Эта неизвестность умножается еще тем, – в особенности, если изложение не строго последовательно, но более добросовестно, – что в явление повсюду обнаруживаются следы и обстоятельства, указывающие на большее и часто совсем на другое, чем то, что содержится в принципах. Наконец, путаница становится еще более, когда рефлектированные и лишь гипотетические определения смешиваются с непосредственными определениями самого явления, когда они излагаются так, как будто они взяты из непосредственного опыта. Многие, приступающие к этим наукам с почтительною верою, могут составить себе мнение, будто частицы, пустые промежутки, сила отталкивания (Fliehkraft), эфир, отдельные световые лучи, электрическая, магнетическая материя и множество тому подобного суть вещи или отношения, которые, судя по тому, что о них говорится, как о непосредственных определениях существования, действительно даны восприятию. Они служат первыми основаниями для другого, принимаются за действительность и с полным доверием применяются; их добросовестно признают, не сознавая того, что они суть собственно определения, выведенные из того, что они должны обосновывать, гипотезы и вымыслы, выведенные из некритической рефлексии. В действительности получается род заколдованного круга, в котором определения существования и определения рефлексии, _{60}основание и обоснованное, явления и призраки перемешаны вместе в нераздельном сообществе и пользуются одинаковым почетом.