явления; закон есть эта самая основа, явление имеет одинаковое с ним содержание, но содержит в себе еще более, именно несущественное содержание своего непосредственного бытия. А именно, и определение формы, коим явление, как таковое, отличается от закона, есть также некоторое содержание и также отлично от содержания закона. Ибо осуществление, как непосредственность, есть вообще также тожество между собою материи и формы, которое безразлично к своим определениям формы и потому есть содержание; оно есть вещность со своими свойствами и материями. Но оно есть такое содержание, самостоятельная непосредственность которого есть вместе лишь неустойчивость. Но его тожество с собою в этой своей неустойчивости есть другое, существенное содержание. Это тожество, основа явления или закон, есть собственный момент явления, та положительная сторона существенности, через которую осуществление есть явление.
Поэтому закон не потусторонен явлению, но непосредственно присущ
последнему; царство законов есть покоящийся образ осуществляющегося или являющегося мира. Но правильнее сказать, что оба составляют одно целое, и что осуществленный мир сам есть царство законов, которое, как простое тожественное, вместе с тем тожественно себе и в положении или в саморазлагающейся самостоятельности осуществления. Осуществление возвращается в закон, как в свое основание; явление содержит в себе то и другое, простое основание и разлагающее движение являющейся вселенной, существенность которого оно составляет.