Учение о сущности

То же самое, что имеет место относительно этих материй, имеет место и в области духа относительно душевных сил или душевных способностей. Дух есть в гораздо более глубоком смысле это, отрицательное единство, в котором его определения проникают одно другое. Но представляемый, как душа, он часто принимается за вещь. Как человека вообще считают состоящим из души и тела, из коих каждая считается самостоятельною для себя, также и душу считают состоящею из так называемых душевных сил, каждая из которых имеет самостоятельность для себя или есть непосредственно для себя по своей определенности действующая деятельность. Дело представляется так, что здесь действует для себя рассудок, там сила воображения, что можно упражнять рассудок, память и т.д. каждые для себя, и в потребных случаях оставлять другие силы в таком же бездействии, как левую руку, пока до них дойдет, а _{90}может быть, и вовсе не дойдет очередь. Так как они перемещаются в материально простую душевную вещь, которая признается просто нематериальною, то способности, правда, не представляются как отдельные материи; но как силы, они признаются столь же взаимно безразличными, как и эти материи. Но дух не есть такое же противоречие, как вещь, которая разлагается и переходит в явление; он есть уже в себе самом перешедшее в свое абсолютное единство, т.е. в понятие, противоречие, в коем различения должны быть мыслимы, уже не как самостоятельные, а как отдельные моменты субъекта, простой индивидуальности.

Вторая глава. ЯВЛЕНИЕ

Осуществление есть непосредственность бытия, к которой вновь восстановила себя сущность. Эта непосредственность есть в себе рефлексия сущности в себя. Сущность, как осуществление, выступила из своего основания, которое само перешло в нее. Осуществление есть рефлектированная непосредственность, поскольку оно в нем самом есть абсолютная отрицательность. Теперь она положена, как последняя, так как она определила себя, как явление.

Явление есть поэтому, ближайшим образом, сущность в своем осуществлении; сущность непосредственно в нем дана. Что явление есть не непосредственное, а рефлектированное осуществление, это есть в нем момент сущности; или, иначе, осуществление, как существенное осуществление, есть явление.

Нечто есть только явление – в том смысле, что осуществление, как таковое, есть лишь положенное, а не сущее в себе и для себя. В этом состоит его существенность, именно в том, чтобы иметь в нем самом отрицательность рефлексии, природу сущности. Это не есть некоторая чуждая, внешняя рефлексия, к которой принадлежала бы сущность, и которая объявляла бы осуществление через сравнение его с сущностью за явление; но, как выяснилось, эта существенность осуществления, состоящая в том, чтобы быть явлением, есть собственная истина осуществления. Рефлексия, через которое оно таково, принадлежит ему самому.

Но если говорится, что нечто есть только явление, в том смысле, как бы истина состояла в противоположном ему непосредственном осуществлении, то, напротив, явление должно быть признано за высшую истину; ибо явление есть существенное осуществление, как, наоборот, осуществление есть еще несущественное явление; ибо осуществление имеет в себе лишь один из моментов явления, именно есть осуществление, как непосредственное, еще не как отрицательная рефлексия явления. Если явление называется несущественным, то момент его отрицательности мыслится _{91}так, как будто в противоположность ему непосредственное было положительным и истинным; между тем, это непосредственное не содержит еще в нем самом существенной истины. Осуществление, напротив, перестает быть несущественным, переходя в явление.

Сущность, прежде всего, имеет видимость внутри себя самой, в своем простом тожестве; таким образом, она есть отвлеченная рефлексия, чистое движение ничто через ничто к себе самому. Когда же сущность является, то она есть реальная видимость, поскольку моменты видимости осуществлены. Явление есть, как выяснилось, вещь, как отрицательное опосредование ее с самою собою; содержащиеся в ней различения суть самостоятельные материи, противоречие которых состоит в том, что они непосредственно устойчивы и вместе с тем имеют свою устойчивость лишь в чуждой им самостоятельности, т.е. в отрицании собственной устойчивости, и опять-таки именно потому только в отрицании этой чуждой самостоятельности или в отрицании своего собственного отрицания. Видимость есть такое же опосредование, но его неустойчивые моменты имеют в явлении вид непосредственной самостоятельности. Напротив, непосредственная самостоятельность, присущая осуществлению, с своей стороны, понижается в момент. Явление есть поэтому единство видимости и осуществления.