Учение Оптинских старцев

Вы упомянули о любви вашей к Богу, что сердце ваше пламенно горит любовию к Богу. Я в этом не сомневаюсь, но любовь Божия состоит не в том только, что в некоторое время ощущаем чувство умиления и слезы: это можно относить более к дарованиям Божиим или награде от Него, а о любви сказано: любяй Мя заповеди мои соблюдает (Ср.: Ин. 14, 15), то, считая чувства оные любовию к Богу, можно обольститься о себе мнением, за что иногда попускаются искушения, подобные тем, какие вы испытываете: грусть, тоска, мрак и т. п. Когда прочтете 55-е слово Исаака Сирина, то можете уразуметь гораздо лучше, в чем состоит любовь Божия [2, т. 1, с. 387].

Если человек принимает свои чувства за любовь к Богу, он может обольститься и прийти к высокому мнению о себе как о весьма любящем Господа. Но если он при этом слаб в исполнении заповедей, то такое мнение будет ложным и вполне подойдет под определение самовозношения. За это к нему могут прийти искушения, которые своим мрачным содержанием (грустью, тоской, мраком) прямо укажут человеку, что он обольстился.

В этом случае человек начинает мыслить о любви к Богу в соответствии с заповедью о ней самого Бога и переключает свое внимание на выполнение заповедей. Столкнувшись со многими своими неисправностями в этом деле, он смиряется и принимает позицию старцев, что любовь грешных людей к Господу слишком несовершенна, чтобы даже мысленно превозноситься ей.

Но эта же позиция смирения приносит ему и успокоение: выполнив хотя бы малую часть заповеданного, он начинает испытывать умиление и слезы, но уже не относит это к своей любви, но к любви Бога к нему, Который и за малое радение поощряет человека этими дарами.

С другой стороны, в этом случае мы вынуждены задуматься. Любовь к Богу проявляется в искреннем желании служить Ему, но если наше служение сопровождается грехами, то мы неизбежно сталкиваемся и с несовместимостью греха и служения. Ведь служим через исполнение заповедей, а грешим – через их нарушение.

Прп. Никон напоминает:

Нельзя работать Богу и мамоне (Ср.: Мф. 6, 24), нельзя служить Богу и греху. Должен человек, по Евангелию, возлюбить Господа всею душею, всею крепостию, всем сердцем, всем помышлением своим (Мф. 22, 37; Мк. 12, 30; Лк. 10, 27), не отдавая греху ни одного чувства, ни единой способности своей душевной и телесной [2, т. 1, 384].

Здесь старец определенно говорит о том, что настоящая любовь к Богу и истинное служение Ему связаны с всецелым пребыванием в праведности, когда ничто в человеке не отдается греху. И только с этой меркой мы должны подходить к себе, когда начинаем размышлять о своей любви к Богу. Стоит нам так поступить, как мы тут же придем к естественному выводу, что наша любовь несовершенна и что нам предстоит пройти долгий и часто нелегкий путь развития любви.

Прп. Амвросий поясняет содержание этого пути: