Учение суфиев

Совесть является продуктом ума, причем лучшим его продуктом. Это сливки его деятельности. Но совесть человека, живущего в одной стране, может совершенно отличаться от совести жителя какой-нибудь местности, потому что будет сделана из другого элемента. Например, в древности существовали сообщества разбойников, которые считали себя призванными грабить караваны, следовавшие через их территорию. Их мораль и принципы были таковы, что, если бы одна из жертв взмолилась: “Я отдам вам все, чем владею, только отпустите”, - они бы ответили: “Нет, мы хотим увидеть твою кровь”. Они не отпускали никого, не нанеся раны; они как бы говорили: “Мы не принимаем от тебя никаких даров; мы не нищие – мы разбойники. Наше ремесло заставляет нас рисковать жизнью; мы отважны и поэтому вправе делать все, что захотим”. Такая же мораль была и у некоторых пиратов. Они верили в то, что их занятие добродетельно, и благодаря этому становились королями. Одни и те же люди, когда малы, - они грабители, но когда они становятся великими, - они короли.

Таким образом, совесть – это то, что мы сами создали. В то же время это самое прекрасное из того, что мы можем создать, точно так же, как мед есть лучшее, что в силах создать пчелы. Красивые впечатления жизни, нежные мысли и чувства копятся в нас и творят представление о хорошем и плохом. Если мы идем против совести, то это приносит дискомфорт. Счастье, утешение в жизни, мир и покой зависят от состояния нашей совести.

Вся жизнь в этом мире основана на договоренностях и принятых идеях, и совесть воздвигается на этом основании. Для того чтобы обычаи могли развиваться, они требуют особой окружающей среды. Они являются причиной человеческих различий, и ни одна из цивилизаций, даже самая развитая, не может их избегать. Прогресс цивилизации создает необходимость такого рода. Люди принимают их без удовольствия, но все-таки живут в соответствии с этими соглашениями. Человек искусства свободен от условностей, потому что живет в своем собственном мире, и чем более велик художник, тем более это проявляется; но обычный человек не может жить в гуще мира, пренебрегая обычаями.

Самый лучший способ понять цивилизацию – это духовный путь. Однажды, когда человек поймет духовную мораль, то нет нужды изучать мораль, созданную человеком, - она появится сама собой. Как только человек начинает уважать удовольствие и неудовольствие Бога в чувствах каждого человека, с каждым общается, он не может не стать более утонченным, какими бы ни были обстоятельства его жизни. Он может жить в хижине, но его манеры и обращение превзойдут все, на что способны обитатели дворцов. Более того, едва лишь человек начнет судить свои поступки, в его природе разовьется справедливость и все, что он сделает, будет справедливым и порядочным; для этого ему не нужно слишком много изучать внешние условности. А еще есть суфийская концепция Бога как Возлюбленного. Если придерживаться ее, а именно представления о том, что в каждом человеке в большей или меньшей степени присутствует божественный дух, и эта концепция практикуется в обыденной жизни и учитывается во взаимоотношениях с каждым человеком, тогда мы начнем рассматривать всех людей с тем же поклонением и уважением, с тем же вниманием и предупредительностью, которые испытываем к Возлюбленному, к Богу.

Таким образом, духовная жизнь учит человека замечать то лучшее, что присутствует в обычаях. Когда цивилизация подойдет к тому, чтобы выстроиться на духовном основании, а это непременно случится однажды, условности мира обретут подлинность и значимость.

Совесть рождается из сути фактов, но не из истины. Ведь истина стоит над всем; она не имеет отношения к совести. Но понимание истины подобно ручейку, который расширяется и становится океаном, и тогда человек восходит к такому уровню понимания, что осознает: все истинно и все есть истина. Больше ничего нельзя сказать об абсолютной истине, а все остальное – майя; если придерживаться этой точки зрения, ничто в мире не будет неправильным и ничто не будет правильным. Если мы принимаем правду, то мы обязаны принять и неправду. Теория относительности Эйнштейна есть теория того, что индусы назвали Майей, иллюзией, иллюзией причиняемой относительностью. Все существует лишь постольку, поскольку принимается нами; мы признаем то или иное правильным, хорошим, прекрасным, и то, что однажды было принято, становится частью нашей натуры, нашего индивидуального “я”; если же мы не принимаем что-либо таковым, то этого не происходит. Ошибка, пока мы не признаем ее таковой, не является ошибкой; но, будучи принята за ошибку, она ею становится. Можно сказать, что мы не всегда знаем, что это была ошибка; но разве мы не узнаем об этом по болезненным последствиям? А это тоже принятие ошибки.