Учение Святых отцов и подвижников православной Церкви о борьбе с главными греховными страстями и о христианских добродетелях: любви, смирении, кротос

«Не дивись, – говорит преп. Нил Синайский, – что благочестивые и украшенные великой добродетелью люди весьма часто терпят скорби и искушения от дьявола и от людей, служащих воле его. Как разбойники не там чаще проводят ночи без сна и делают подкопы, где сено и солома, но там, где золото и серебро; так и враги истины и правды больше всего нападают и злоумышляют против тех людей, которые подвизаются в добродетели и стараются преуспеть при помощи Божией»1536. Праведные должны терпеть больше скорбей, чем другие, ибо им предстоит и большая брань против дьявольских наветов.

Все истинные служители Бога вели себя по отношению к постигавшим их скорбям с величайшим благоразумием, духовным рассуждением и самоотвержением .

От человека зависит, чтобы свои страдания обратить во спасение. Праведники «стяжали в терпении душу», обратив скорби в средства спасения. Так, Юдифь обрела в потере любимого мужа пищу для своего благочестия и обратила слезы вдовства в слезы уединения и покаяния; праведный Иов обрел в останках уязвленного тела побуждения к смиренномудрию и надежде воскресения; целомудренная Сусанна противопоставила свою твердую душу самой гнусной клевете и, зная, что имела Господа свидетелем своей невинности, возвергла на Него попечение об отмщении за человеческую неправду; пророк и царь Давид, коварно лишенный сыном престола, нашел и здесь повод к любомудрию, считая это наказанием за злоупотребления минувшего благоденствия. Словом, в каких угодно неблагоприятных обстоятельствах мы находим праведников, делающих из них свое спасение1537.

Зная пользу скорбей для спасения, свв. подвижники встречали всякую приходившую им скорбь, какая бы она ни была, как свою принадлежность1538, веруя от всей души, что скорбь не пришла бы, если бы не была попущена правосудным и всеблагим Богом соответственно потребности человека. Первым делом их, при пришествии скорби, было сознание, что они достойны ее. И только тогда, когда усматривали, что скорбь препятствует Богоугождению, обращались с молитвой к Богу о избавлении от скорби, предоставляя исполнение или неисполнение прошения воле Божией, отнюдь не признавая правильным своего понятия о скорби. Оно и не может быть вполне правильным: суждение ограниченного, хотя и святого человека, не обнимает и не усматривает всех причин скорби, как обнимает и усматривает их всевидящее око Бога, попускающего скорби возлюбленным рабам Своим. Святой апостол Павел трижды обращался с молитвой к Богу о том, чтобы «ангел сатаны», препятствующий апостолу в проповеди христианства, был устранен. Но он не был услышан: суд Божий об этом предмете был иной, нежели боговдохновенного апостола (2Кор. 12; 7–10).

Предание себя воле Божией, искреннее, благоговейное желание, чтобы она совершалась над нами, есть необходимое, естественное последствие истинного духовного рассуждения. Святые праведники, когда, например, подвергались болезни, то принимали их, как величайшее благодеяние Божие, старались пребывать в славословии и благодарении Бога, не искали исцеления, хотя чудесные исцеления чаще всего и совершаются между свв. подвижниками, желали терпеливо и смиренно переносить попущение Божие, веруя и исповедуя, что оно душеполезнее всякого произвольного подвига. «Моими страданиями и скорбями, – говорит свт. Григорий Богослов, – да не утешается порочный и да не смущает слабого ума добрый! Кто без болезней соделал хорошего лучшим? А страждущий знает, что болезнь ему помощник, что она или врачевство для оскверненных (грехами), или борьба и слава для очищенных. Другому, Владыко (Христе), дай славу без трудов, а для меня вожделенно – приобрести Тебя страданиями и скорбями»1539.

В египетском ските, где в древности подвизались величайшие подвижники, жил преп. Вениамин. За его добродетельную жизнь Бог даровал ему обильный дар исцелений недугов. Имея этот дар, он сам подвергся тяжкой и продолжительной болезни – водянке. Он необыкновенно отек, так что вынуждены были вынести его из его келлии в другую более вместительную, для этого пришлось в его келлии вынуть двери с косяками. В новом помещении устроили для него особенное сидение, потому что он не мог лежать на постели. Находясь в таком положении, преподобный Вениамин продолжал исцелять других, а тех, которые, видя его страдания, соболезновали ему, увещевал, чтобы они молились о его душе, не заботясь о теле. «Когда мое тело здраво, – говорил он, – тогда мне нет особенной пользы от него. Ныне же, подвергшись болезни, оно не приносит мне никакого вреда»1540.