Учение Великих Махатм

А теперь подойдем к самой последней части, к доказательству, что с вами не "обошлись несправедливо", как вы жалуетесь в вашем письме, хотя вы обошлись с Х. С. О. и Е. П. Б. очень жестоко. Ваш величайший повод к недовольству вызван вашим недоумением. Мучительно, вы говорите, когда вас всегда держат в неизвестности. Вы чувствуете себя глубоко обиженным по поводу того, что вы решили назвать очевидным и растущим "недружелюбием и переменой тона" и т. д. Вы ошибаетесь с начала до конца. Не было ни недружелюбия, ни перемены в чувствах к вам. Вы просто ошибались в отношении естественной резкости М., каждый раз, когда он говорил или писал серьезно. Что касается моих кратких замечаний, высказанных мною о вас Е. П. Б., которая обратилась ко мне и была права, вам никогда не приходила в голову мысль об истинной причине этого: у меня не было времени, я едва мог уделить мимолетную мысль вам самому и Л. Л. Как она хорошо сказала: "Никто никогда не думал обвинять вас в какой-либо намеренной неправоте" по отношению к нам самим или к ученику.

Что касается намеренной неправоты, к счастью вовремя предотвращенной мною, то она, несомненно, является беззаботностью. Вы никогда не думали о разнице телосложения между бенгальцем и англичанином, о выносливости одного и о выносливости другого. Мохини был оставлен вами в течение многих дней в холодной комнате без камина. Он не произнес ни одного слова жалобы, и мне пришлось охранять его от серьезного заболевания, отдавать ему мое время и внимание – ему, в ком я так нуждался для создания известных результатов, ему, кто пожертвовал всем для меня… Отсюда и тон М., на который вы жалуетесь. Теперь вам объяснено, что с вами "не обходились несправедливо", но что вам просто надо было принять замечание, которое для вас было неизбежно, так как иначе подобная ошибка могла бы повториться опять. Затем вы отрицаете, что у вас всегда была злоба против К. Очень хорошо, назовите это другим именем, если вам нравится; все же это было чувство, которое послужило помехой строгой справедливости и заставило О. совершить гораздо худшую ошибку, чем он уже сделал, но которой было дозволено развиваться в своем направлении, ибо это соответствовало целям и не приносило большого вреда, за исключением только ему самому – которого за это так беспощадно отчитывали. Вы обвиняете его в нанесении вреда вашему Обществу и притом вреда "непоправимого"? Где этот нанесенный вред?… Вы опять ошибаетесь. Эта ваша нервность заставила вас написать Е. П. Б. слова, которые я хотел бы, чтобы вы никогда не произносили – ради вас самого. Должен ли я привести вам доказательства, во всяком случае по одному делу, до чего несправедливы вы были, подозревая любого из них, что они или жаловались нам на вас, или наговорили о вас то, чего не было? Я верю, что вы никогда не повторите того, что я вам сейчас скажу, т. е. кто был (или мог быть, но не был, ибо она пришла слишком поздно) моим невинным доносчиком о Мохини. Вы вольны это проверить в любой день, но я бы не хотел, чтобы эта превосходная женщина почувствовала себя расстроенной и несчастной из-за меня. Это была мадам Гебхард, которой я обещал посетить ее субъективно. Я увидел ее в одно утро, когда она сходила по лестнице, пока я был занят с Мохини, делая его непроницаемым. Она услышала, как стучали его зубы, так как он тоже спускался с верхнего этажа. Она знала, что он все еще живет в своей маленькой комнате без камина после того как Олькотт уехал, хотя его легко можно было поместить в другой комнате. Она остановилась, чтобы подождать его, а я заглянул внутрь ее и услышал, как она мысленно произнесла: "Ладно, ладно… Если бы только Учитель это знал… " – и затем, остановившись, она спросила его, нет ли у него еще какой-нибудь теплой одежды, и добавила еще подобные ласковые слова. "Его Учитель знал" и уже поправил зло и, зная, что это не преднамеренное зло, никакого недружелюбия не питал, ибо слишком хорошо знал европейцев, чтобы не ожидать от них больше, чем они могут дать. Также это не единственный упрек, адресованный вам в сердце мадам Гебхард, также как и в умах нескольких других ваших друзей; и это только правильно, что вам нужно это знать, помня, что они, подобно вам самому, судят почти обо всем по внешности.