Ученик

Она продолжала говорить и плавно расхаживать по маленькой, увешанной драпировками душной salon,^[25] в то время как Пембертон сидел рядом с мальчиком, лицо которого постепенно розовело; она нагромождала разные путаные доводы, давая ему понять, что в семье у них должны произойти перемены, что другие дети могут от них уехать (Как знать? У Полы есть свои соображения) и что легко себе представить, как опустеет тогда родительское гнездо и как старикам будет не хватать их птенчика. Морган только посмотрел на Пембертона, который крепко держал его, не давая ему сдвинуться с места: учитель его отлично знал, как мальчику всегда бывало неприятно, когда его называли птенчиком. Морган признался, что действительно день или два чувствовал себя плохо, но стал снова возмущаться бесстыдным поступком матери, сыгравшей на его болезни, чтобы сорвать с места несчастного Пембертона. Несчастному Пембертону все это показалось смешным: помимо того, что комична была сама миссис Морин, пустившая в ход столь глубокомысленные доводы, чтобы доказать свою правоту (можно было подумать, что она вытрясает их из своих раздувшихся юбок, совершенно захлестнувших собою легкие золоченые кресла), столь мало был этот больной мальчик готов к каким бы то ни было переменам.

Самому же ему все равно приходилось на все соглашаться. Он снова должен будет взять на себя заботы о Моргане, и неизвестно, на сколько времени; он, правда, убеждался, что у питомца его есть на этот счет свои собственные планы, которые имеют в виду облегчить его учителю жизнь. Он заранее был ему за это признателен; тем не менее, невзирая на все эти благоприятные для него перспективы, он несколько упал духом и не нашел в себе сил сразу же решиться уехать и увезти с собой Моргана; он оставлял мальчику все же какую-то надежду, давая ему понять, что окончательное решение еще не принято и что, помимо всего прочего, если бы он сейчас поужинал, то ему, вероятно, было бы легче отважиться на этот шаг. Миссис Морин разрешилась еще какими-то новыми намеками касательно перемен, которых следовало ожидать, однако, роняя все эти намеки, она столько раз вздрагивала и улыбалась (она сама призналась, что очень нервничает), что он не знал, было ли это следствием приподнятого настроения или самой обыкновенной истерикой. Если семью действительно ожидало кораблекрушение, то почему же ей было не признаться, что Моргана необходимо затолкать в спасательную шлюпку? А о том, что они на краю гибели, говорило то, что на этот раз они поселились в роскошных кварталах столицы наслаждений; где же еще они могли поселиться перед грозившею катастрофой? Мало того, разве она не говорила ему, что мистер Морин и остальные члены семьи развлекались, слушая оперу в обществе мистера Грейнджера, а что же еще они могли предпринять накануне краха? Пембертон узнал, что мистер Грейнджер — богатый и одинокий американец — многообещающий банковый билет, не подлежащий размену; поэтому одно из соображений Полы, возможно, заключалось в том, что на этот раз ей все действительно удалось. А это значило, что сплоченности семьи нанесен непоправимый удар. А коль скоро сплоченности этой действительно наступает конец, то как же сложится тогда судьба несчастного Пембертона? Он успел до такой степени проникнуться ощущением своей связи с ними, что, с тревогою думая о близящемся крушении, уже видел себя обломком мачты, одиноко качавшимся на волнах.