Ученик Бешеного

Разве мы все забираем у них? Нет, оставляем детям и женам вполне достаточно, чтобы не бедствовать, — нравоучительно произнес Молоканов. — А представь себе, если бы эти обдолбанные наркотиками чеченцы прошли через наши руки?

Да, в минуту все закончилось бы, — вынужден был согласиться Иннокентий.

Вот именно, дорогой мой партнер! — самодовольно заключил Молоканов…

Однако трагические события на Дубровке недолго занимали Молоканова: он был уверен, что «своя рубашка ближе к телу». Кроме того, он считал, что все люди на земле сильно ему задолжали. А потому его мысли крутились только вокруг собственной персоны.

Джинна выпустили из бутылки…

Глава 12

Очередной покойник

В отличие от Молоканова, Константина Рокотова трагедия с заложниками «Норд–Оста» настолько вывела из себя, что у него наступила полная апатия. Ничего не хотелось делать, ничто не интересовало, и несколько дней он провалялся в постели, не отвечая на звонки и питаясь всухомятку. Причем не ощущая голода, а по привычке: вроде так надо.

Трудно сказать, сколько продлилось бы это состояние, но вдруг кто‑то позвонил в дверь. В первый момент Константин подумал, что открывать не будет, но когда снаружи настойчиво забарабанили, он вскочил с намерением обругать нахального гостя. Распахнув дверь настежь, Рокотов виновато замер: он увидел встревоженные глаза матери.

Господи, сынок, живой! — воскликнула она, и по щекам полились слезы радости.

Живой, мама, живой! С чего ты взяла, что со мной могло что‑то случиться?

Как с чего? Звоню домой — не отвечает никто, звоню на работу, говорят, несколько дней не приходил, пытаюсь что‑нибудь выяснить, говорят, ничего не знаем…

Константин чертыхнулся про себя: ему и в голову не могло прийти, что мать станет его разыскивать. Своим сотрудникам он приказал заниматься

текущими делами, а его не беспокоить. Не вдаваясь в подробности, сообщил, что необходимо завершить одно дело, которое давно висит на нем.

Да что может случиться с твоим сыном плохого? — нарочито бодрым тоном произнес Константин и нежно прижал ее к груди. — Не плачь, мама, все хорошо…

Ты правду говоришь? Ничего не скрываешь? — Женщина недоверчиво разглядывала Костю.

В который раз он отметил, что мать может спокойно не слышать и не видеть его по нескольку недель, но стоит ему заболеть или столкнуться с какими‑то неприятностями, как она это интуитивно улавливает и мгновенно бьет тревогу.

Вот и в этот раз, почувствовав, что с ним что‑то происходит, она тут же бросилась его «спасать». Глядя ей в глаза, Константин понял, что переубедить ее не выйдет, а попытаться что‑то объяснить ему не под силу. Поэтому он нежно обхватил ладонями ее лицо и серьезно произнес:

ТЕПЕРЬ все в полном порядке! — и тихо добавил: — Спасибо тебе, мама!

Она сразу поняла, что имел в виду Константин, и мгновенно успокоилась:

Ну вот и хорошо. Чаем напоишь?

Господи, проходи, мама! — Только сейчас Константин сообразил, что они стоят на пороге.

Небось, в холодильник даже мышь не заглядывала? — Отворив дверцу, она усмехнулась: — Так я и думала! — И принялась разгружать два увесистых пакета, предусмотрительно принесенных с собой.

Да я, мама, дома редко питаюсь… — попытался оправдаться Константин.

Ага, вижу, — кивнула мать на гору немытой посуды. — Ставь‑ка чайник и приберись в комнате:

наверняка там бардак. — Она осуждающе покачала головой.

А ты, мама, будто сквозь стены видишь? — искренне удивился Константин.

Мне и не нужно смотреть сквозь стены, просто я знаю своего непутевого сына.

Это почему же непутевого? — обиженно спросил Константин, застыв на пороге комнаты.

Был бы путевым, давно бы уже заставил меня внуков нянчить и питался бы, как все нормальные люди, в семье, с любимым человеком вместе, — сварливо ответила женщина и, засучив рукава джемпера, взялась за посуду…

Любимый человек у меня давно есть, — спокойно ответил Константин.

Как давно? — подозрительно взглянула на него мать.

С момента появления на свет, — улыбнулся Константин и задорно рассмеялся, заметив, как она задумалась. — Это же ты, мама!

А то я не догадалась… совсем за глупую, что ли, мать держишь? Я подумала о той девушке, с которой ты до армии встречался. О Лидочке…

Господи, вспомнила, — недовольно пробурчал Константин. — Ты бы еще о детском садике вспомнила: с кем я рядом на горшочке сидел…

Его недовольство объяснялось тем, что он до сих пор не забыл предательства Лидочки, своей первой любви. Они дружили с первого класса, и все умилялись их трогательным отношениям и были уверены, что они поженятся и будут счастливы до конца дней своих.

Лидочка многократно предлагала встретиться и объясниться. Она тоже переживала их размолвку и винила себя, что не написала Константину, когда в ее жизни появился Артур. Она сердцем сразу поняла, что чувства к Константину были не любовью, а дружбой, привязанностью, привычкой, в общем, чем угодно, только не любовью.