Ученик чародея

Слабый свет, начинавший проникать сквозь повязку, указывал на то, что ночь подходила к концу. Значит, они были близки к цели — ведь шофёр обещал быть там до рассвета. Следовательно, целью пути не был Берлин — до него оставалось ещё очень далеко. В машине продолжало царить молчание. Быстрое движение автомобиля действовало усыпляюще. Несмотря на возбуждение, Ингу клонило ко сну. Не снижая скорости, автомобиль совершил несколько плавных поворотов: у Инги немного засосало под ложечкой, как на крутом вираже самолёта. В её сознании ясно отложился путь, проделанный машиной в этой замысловатой кривой: съезд с автострады. И действительно, дорога сразу утратила гладкость. Под шинами чувствовались неровности дорожного покрытия. А ещё через несколько времени попался и совсем плохой участок, по-видимому, неликвидированное наследие войны. Едущих сильно тряхнуло, и тотчас раздался явно спросонок испуганный возглас предводителя:

— Что такое?

— Разумеется, Бергхейде, — со смехом ответил шофёр, и Инга поняла, что этот ухаб — привычное место встряски автомобилистов.

— Дурак! — огрызнулся предводитель. Инга с удовольствием отметила его раздражение: ещё один ориентир был теперь известен пленникам. Шофёр, раздосадованный своей оплошностью или грубым окриком предводителя, поддал газ. Однако скоро ему пришлось снизить скорость, так как, сделав поворот вправо, они запетляли по совсем плохонькой провинциальной дороге. В приспущенное окно пахнуло ароматом влажного леса. Ещё несколько поворотов, и машина остановилась. Возле Инги остался только один провожатый. Было похоже на то, что другие чем-то недовольны: они негромко бранились. Скоро Инга догадалась, что они пришли в раздражение от неподатливости замка. Стукнули створки ворот, машина прокатилась ещё несколько метров, ворота захлопнулись. Второй провожатый покинул автомобиль.

Инге велели сходить. Она с трудом расправила затёкшие ноги и едва не упала, сходя на землю. Сделав два шага, она споткнулась.

— Да развяжи ты ей глаза, — раздражённо сказал предводитель. — Она перемнёт все цветы.

С Инги сняли повязку, и она увидела, что стоит в небольшом садике, огороженном высоким забором. Прямо напротив Инги была круглая клумба, словно колпаком укрытая плотной шапкой ярко-красных цветов. Усыпанная песком дорожка огибала клумбу с двух сторон и вела к подъезду небольшого дома, облицованного светло-розовыми плитами. На крыше дома поскрипывал флюгер в виде человечка с флажком.

Все это совершенно автоматически отложилось в сознании Инги, хотя она вовсе не думала, что это ей когда-нибудь ещё понадобится. Ей не дали осмотреться и быстро ввели в дом. На пороге она успела оглянуться: следом в сопровождении шофёра шла Вилма. Но тут провожатый втолкнул Ингу в дом и захлопнул дверь. Прошли одну комнату, вторую.

— Осторожно, — сказал провожатый и приостановился в нерешительности. В комнате было темно из-за закрытых ставень. Свет проникал откуда-то издалека. Инга наткнулась на лестницу, круто ведущую наверх. Она стала медленно подниматься. Нельзя сказать, чтобы мысли её были очень весёлыми, но она не испытывала и состояния безнадёжности. Мезонин, куда ввели Ингу, был так же погружён в полутьму — и тут ставни были закрыты. Обстановка состояла из железной кровати, небольшого стола и двух стульев. Не долго думая, Инга бросилась на кровать и, не обращая внимания на присутствие одного из похитителей, закрыла глаза.

…Вилма больше не верила тому, что донесёт ребёнка до Латвии. Она просто старалась об этом не думать, как люди стараются не думать о ране, причиняющей страдания, надеясь, что от этого их страдания будут меньше. Впрочем, ведь часто так и бывает, когда находится что-то постороннее, на чём страдалец может сосредоточить мысли. Но что делать, если ему не о чём думать, кроме своих страданий? Что делать Вилме, если мысль её неизбежно возвращается к ребёнку, которого она носит в себе и которого должна донести до Латвии. А ведь её могут ударить… Ударить в живот… О, она знает: такие люди любят бить по животу. Мать Маргарита не раз с удовольствием вспоминала, как била беременных по животу… Что она сделала с Магдой, пожертвовавшей собою для спасения Вилмы и её ребёнка?.. Мать Маргарита придумает Магде казнь! А за Магдой наступит и её, Вилмы, очередь расплачиваться за попытку к бегству… Что угодно… Все что угодно… Только пусть не бьют её в живот!..

59. Инга и Хеннеке