Ученик чародея

— Это ты оставь для проповеди, — презрительно ответил незнакомец. — Если мы прикажем тебе убить оставшегося в живых Силса, ты убьёшь и его. — И увидев, как священник отпрянул от него, незнакомец рассмеялся. — Но мы знаем, что ты трус, Петерис Шуман. Поэтому не бойся: мы сами убьём Силса. — От дальней кирхи донёсся бой часов. Гость отмечал их кивками головы и, когда прозвучал последний, расставил локти и, положив голову на руки, стал вглядываться в хозяина, словно хотел навсегда запомнить его черты. А сам Шуман в слабом свете ночника с трудом мог его рассмотреть. Он только помнит теперь, что лицо ночного гостя было широкое и на нём белели усы и борода. Был ли он сед или так соломенно светел, Шуман не понял. Шуман сидел напротив гостя в ночной сорочке и наспех запахнутом купальном халате; его начинало знобить. Чувствовал, как стынут ноги, обутые в старые шлёпанцы, но не смел пошевелиться под тяжким взглядом бородача.

— Вот что, — грубо проговорил тот, после долгого молчания, — выбирать тебе, Петерис, не из чего… Скажи мне «нет» и через день узнаешь, что ты больше не настоятель храма. Если же завтра сам пойдёшь и скажешь властям всё, что прежде скрывал, то послезавтра глаза твои и вовсе не увидят утренней зари и другой поп проводит твой гробишко на кладбище. — Незнакомец усмехнулся: — Нет не проводит. Ведь церковь отказывает в погребении самоубийце, хотя бы и трижды священнику! — И он снова перегнулся через стол и бросил Шуману в лицо: — Ты повесишься!.. Понимаешь, тебя вынут из петли и найдут твоё письмо… Так как с Круминьшем. Понимаешь?..

Незнакомец встал, медленно обошёл стол и наклонился над Шуманом. Тот не отстранился, только все его грузное тело задрожало мелкой-мелкой дрожью в боязливом ожидании, как оттаявший студень. Незнакомец рванул рукав его халата так, что треснула гнилая ткань:

— Смотри, — хрипло сказал он, брызнув слюной в ухо Шуману.

Но Шуман не стал смотреть. Он и так знал, что на его плече до сих пор сохранился след свастики, выжженной когда-то во время церемонии принятия в «Ударники Цельминша».

— Чего вы хотите? — осипшим голосом спросил Шуман.

— Ты по почте получишь фотографию с изображением ареста Эджина Круминьша советской милицией и отдашь этот снимок следователю. Вот и все. После этого, отныне и во веки веков, — ты чист и свободен.

— Уйдите, — с мольбой прошептал Шуман. Он был теперь совсем не похож на того сурового, исполненного достоинства и сознающего силу стоящей за ним церкви Петериса Шумана, которого так хорошо знали прихожане. Ещё более жалко прозвучала вторичная мольба:

— Уйдите.

— Да, время к утру, — развязно согласился гость, словно они уже договорились. — Помни, Петерис: если ты не снесёшь фотографию следователю… — гость рассмеялся и жестом изобразил, как вешают человека.

Через два дня Шуман получил фотографию. Целую ночь он ходил возле стола, где она лежала. Брал в руки и тотчас отбрасывал её, словно она была отпечатана на куске раскалённого металла. Да, падая на стол, она и звенела, как железо. Честное слово!

Шуману помнится, что и тогда в комнате было невыносимо душно, и он тоже вышел в сад. И тогда над его головой простиралось такое же холодное небо, и стояли вокруг кусты облетевшей сирени, и, может быть, даже так же шуршали в ветвях старой липы птицы. Может быть. Но если все это не было другим, если Шуман видел все это и прежде и видел во всем этом то же, что видит теперь, то как он мог?.. Как мог?..

Шуман медленно перешёл дорогу и постучал в окошко маленького домика, где жил причетник. Пришлось повторить стук, прежде чем к стеклу приникло заспанное лицо причетника:

— Что?.. Что такое?..

— Дайте ключ от храма, Волдис, — негромко проговорил Шуман.

— Сейчас, сейчас, отец Петерис, — засуетился причетник, и бледное лицо с растрёпанными седыми космами исчезло в темноте за окном. Через минуту он появился на крыльце, стуча незашнурованными башмаками. Запахивая пальто поверх белья, стал было спускаться с крылечка, но Шуман остановил:

— Не нужно… Спите со господом… Только дайте ключ!..

— Господи, боже мой, что случилось? — обеспокоено спросил причетник, нащупывая в темноте ступени. — Сейчас я вам отворю…

— Ничего не случилось, дорогой мой Волдис, идите спать, — несколько раздражённо повторил Шуман и взял ключ из рук озабоченного причетника.

Несколько мгновений причетник смотрел вслед священнику, удалявшемуся по направлению к церкви. Его силуэт виднелся на фоне песчаного пригорка в промежутках деревьев рощи, которую следовало миновать Шуману.