Ученик чародея

— У него температура, и он не выносит света, — опять нашёлся Залинь. Он взял у неё судок. — Через часок я сам принесу его, — и, щедро дав на чай, отпустил официантку.

К разочарованию Грачика, дом оказался пустым. По показаниям соседей хозяева дома выехали на юг, пустив в дом какого-то рижанина. Кажется, этого рижанина действительно звали Винд. Вчера соседи мельком видели его выходящим из дома. Это было всё, что удалось узнать Грачику. Собаки вились вокруг крыльца, бросались то в одну, то в другую сторону и возвращались. След Винда никуда не вёл.

— Опытный черт! — не выдержал агент, сопровождавший собак. — Сумел замести след. Если бы не сегодняшний дождь, мы, наверно, обнаружили бы и средство, которым он посыпал свои следы.

Винд исчез. Грачику больше нечего было делать в Цесисе. Он велел взять билеты себе и Залиню на ближайший поезд до Риги. Таким поездом оказался таллинский. Открывалась приятная возможность проспать несколько часов в мягком вагоне после бесплодной ночной беготни по Цесису.

69. Покойники встают, чтобы делать доклады

— Здравствуйте, — крикнул буфетчик прошедшему мимо столовой и сделавшему вид, будто не узнает его, Винду. Впрочем, и самого-то Винда буфетчик узнал не сразу. Куда девалась борода, где усы соломенного цвета? Буфетчик уже повернулся было уйти с крыльца, где грелся на солнышке, когда Винд остановился и, обернувшись, вежливо приподнял шляпу. Его лицо выражало недоумение, и буфетчик понял, что обознался: этот человек был тёмным шатеном, а Винд — блондин, да ещё какой блондин, словно его всего вымыли в молоке пополам с перекисью водорода. От смущения — черты незнакомца были все же схожи с чертами Винда — буфетчик рассмеялся. Несмотря на парадоксальность, этот защитный рефлекс очень распространён. Бывает, что, едва спасшись из-под колёс проносящегося автомобиля, человек смущённо засмеётся. Буфетчик не был исключением. Глядя на незнакомца, он улыбался:

— А я ведь принял вас за Винда, — добродушно заявил он, — и собирался вам сказать, что к нам заходил Залинь… Вот как бывает на свете!.. Эдакое сходство!.. Уж вы извините. Буфетчик хотел ещё крикнуть этому человеку, что Винду снова понесли обед, но вовремя сообразил, что случайному прохожему нет никакого дела до болезни и аппетита какого-то Винда и промолчал.

Прохожий снова приподнял шляпу и молча поклонился. Он не спеша скрылся за домом. Буфетчик уже не мог видеть выражения его лица, когда, завернув за угол, прохожий остановился и, в третий раз сняв шляпу, отёр пот со лба. Это был Квэп. Он уже со вчерашнего дня заметил на своей улице людей, слишком непринуждённо прогуливавшихся мимо его дома. Квэп знал цену этому чересчур независимому виду прохожих. И что означало появление в Цесисе Залиня? Было оно связано с прогулками любопытных вокруг дома Винда, или парень действительно хотел с ним встретиться? Тут нужно было не семь, а семью семь раз отмерить, прежде чем на что-нибудь решиться. Прикидывая так и эдак, Квэп сделал вывод, что жизни в Цесисе пришёл конец. Однако он не мог уехать, не завершив дело, однажды уже сорванное Залинем. Это дело, вновь тщательно продуманное и подготовленное, было залогом возможности оставаться в Советском Союзе, выполнить то, что ему поручено, и живым выбраться за пределы ненавистной страны.

Зайдя на почту, Квэп купил листок бумаги и конверт. Несколько слов, которые он пошлёт буфетчику с первым попавшимся мальчиком, убедят буфетчика и всех, кто к нему обратится, — будь то Залинь или кто иной, — в том, что послезавтра Квэп будет ещё здесь.

«Любезный товарищ, мне показалось, что я видел на улице Цесиса Мартына Залинь. Очень прошу вас, если оный Залинь зайдёт в буфет, передать ему, что я непременно буду у вас послезавтра вечером — к ужину. Прошу Залиня ждать меня. Мне необходимо с ним переговорить». Подумав, размашисто подписал: «С коммунистическим почтением ваш покорный слуга Альберт Винд».

Теперь всякий поверит тому, что до вечера указанного дня Винд останется в Цесисе. Кто догадается, что утром того дня он сядет в поезд и исчезнет, раз навсегда разделавшись с именем Винда.