Ученик чародея

Упав на колени, он поднял с земли ломтик сыра и сунул его в рот. Рядом лежала полупролитая бутылка вина, и он запил им сыр. Хороший сыр и изысканное белое вино оживили его, и сознание просветлело. Он отломил от буханки большой кусок хлеба и жевал его, пытаясь привести мысли в порядок. Прокручивая в голове то, что только что произошло, он выделил одну вещь: как-то он ухитрился сконцентрировать магическое заклинание. Больше того, он сделал это без помощи книги, свитка или магического устройства. Он не был уверен, но это казалось странным. Мысли опять стали туманными. Больше всего ему сейчас хотелось лечь и уснуть, но в то время как он жевал еду, через сумасшедшую смесь впечатлений пробилась мысль. Принцесса!

Он вскочил на ноги, голова закружилась. Устояв все же на ногах, он взял немного хлеба и бутылку, и пошел в направлении, куда бежала принцесса, когда он видел ее в последний раз. Он продвигался вперед, с трудом волоча ноги. Через несколько минут он почувствовал, что мысли идут быстрее, а изнеможение проходит. Он начал громко звать принцессу по имени, и вдруг услышал из-за кустов приглушенные всхлипывания. Продравшись сквозь них, он увидел съежившуюся Карлайн. Ее сжатые кулачки были прижаты к животу, а глаза расширились от ужаса; одежда была запачкана землей и разорвана в нескольких местах. Увидев Пага, она вздрогнула, вскочила и бросилась к нему на шею, спрятав голову у него на груди. Она тряслась от рыданий хватала ткань его рубашки. Паг все еще стоял с распростертыми объятиями, его руки были заняты вином и хлебом. Он растерялся и не знал что делать, но наконец неуклюже обнял испуганную одной рукой девушку и сказал:

— Все в порядке. Они ушли. Ты в безопасности.

Она обнимала его еще какое-то время, а потом, когда слезы утихли, отошла и, еще раз шмыгнув носом, сказала:

— Я думала, они тебя убили и вернулись за мной.

Для Пага это было самое смущающее положение, из тех в которых он побывал. Только что пережив самый ужасный опыт в своей молодой жизни, он столкнулся с человеком, волнующим его сознание совсем другим образом. Он без задней мысли обнимал принцессу, и теперь вдруг осознал это действие и мягкое, теплое к ней влечение. Защитительное, мужское чувство нахлынуло на него и он пошел к ней.

Как будто чувствуя перемену его настроения, Карлайн отошла. Несмотря на изысканные манеры и образование, она была пятнадцатилетней девочкой, взволнованной букетом чувств, испытанных ей, когда Паг обнимал ее. Она зацепилась за ту вещь, которую она знала хорошо: она была принцессой.

Пытаясь придать голосу командный тон, она сказала:

— Я рада, что ты невредим.

Услышав это, Паг заметно вздрогнул. Она попыталась вернуть свое аристократическое достоинство, но красный нос и заплаканное лицо помешали этому.

— Найди мою лошадь, и мы вернемся в замок.

Паг почувствовал себя так, словно ему оголили нервы. Сохраняя жесткий контроль над своим голосом, он произнес:

— Простите, Ваше высочество, но лошади убежали. Боюсь, что нам придется идти пешком.

Карлайн оскорбилась. Паг не был виноват ни в одном из этих послеполуденных событий, но так как ей часто потакали, ее характер обрушился на ближайшую цель:

— Пешком?! Я не могу идти пешком до самого замка! — резко сказала она, глядя на Пага так, будто он должен был немедленно и без разговоров что-то сделать с этим.

В Паге вскипела вся злость, расстройство и боль, причиненные ему сегодняшними происшествиями.

— Тогда сиди здесь, разнесись все в прах, пока в замке не заметят, что тебя нет и не пошлют кого-нибудь за тобой! — крикнул он. — Думаю, это будет часа через два после заката.

Карлайн отошла назад и побледнела. Ей, казалось, дали пощечину: нижняя губа дрожала, а сама Карлайн была опять на грани слез.

— Я не позволю говорить со мной в таком тоне!

Глаза Пага расширились, и он подошел к ней, размахивая бутылкой с вином.

— Меня чуть не убили, когда я пытался спасти тебя! — воскликнул он. — Я слышу благодарность? Нет! Я слышу только плаксивую жалобу, что ты не можешь идти пешком до замка. Мы — замковая прислуга — хоть и незнатные, но у нас, по крайней мере, хватает вежливости поблагодарить кого-нибудь, если он того заслужил, — он чувствовал, что гнев переливается через край. — Ты можешь оставаться здесь, но я ухожу… — он вдруг понял, что стоит с высоко поднятой в руке бутылкой в смешной позе. Принцесса смотрела на буханку хлеба, и он увидел, что держит руку, в которой она была, около пояса, зацепившись большим пальцем за петлю, что только добавляло нелепости его виду. Некоторое время он еще злился, но потом гнев исчез, и он опустил бутылку. Принцесса смотрела на него, выглядывая своими большими глазами из-за кулаков, которые она держала около лица. Паг начал что-то говорить, думая, что она боится его, и вдруг увидел, что она смеется. Смех был музыкальным, теплым и неподдельным.

— Прости, Паг, — сказала она, — но ты так глупо выглядишь, когда стоишь вот так. Ты похож на одну из тех ужасных статуй, которые поставили в Крондоре, только вместо высоко поднятого меча у тебя бутылка.

Паг покачал головой.