Ученик чародея

Наконец, девушка поднялась и, перепрыгивая через лужицы, побежала к берегу. Квэп видел, как она взяла лодку и сильными взмахами весел погнала её по озеру. Тогда он быстрыми шагами направился к пешеходному мостику, ведущему на остров. Пришлось несколько раз остановиться, чтобы дать передышку сердцу, пока взбирался на холм. Квэп даже присел на несколько минут под развалинами крепостной стены, чтобы успокоиться и оглядеться. Внизу и вправо осталась певческая трибуна и скамьи для слушателей. Сзади высилась серая груда рассыпающейся башенной кладки. Впереди расстилался луг, за ним — вода.

Из-за поворота показалась лодка. Квэп спустился с холма, оскользаясь на глинистой тропке, и помахал. Девушка повернула лодку и подвела её к берегу так, чтобы Квэпу было удобно сесть.

Осталось полчаса до полуночи — в полночь дверь гостиницы запирается, — когда Квэп, держа в руках обувь, пробрался в свой номер. Задёрнув штору, он внимательно под самой лампой рассмотрел бумаги девушки: командировочное удостоверение, комсомольский билет и письмо. Только теперь узнал, что её звали Лайма Зведрис. Это же имя было написано и на конверте, в котором лежало письмо. В верхнем углу листка было пером нарисовано сердце, пронзённое стрелой. Квэп не стал читать письма. Оно было ему неинтересно. Сложил все вместе и разорвал как мог мелко. Взяв мыло и полотенце, пересёк коридор и, побыв для виду несколько минут в уборной, дважды спустил воду.

Свет в комнате Квэпа погас. Спал он, как всегда, на спине, похрапывая и сопя. Но это не было признаком беспокойства. То, что он совершил, было очень обыкновенно. Он даже не забыл набросить поверх одеяла своё драповое пальто — добротное осеннее пальто из серой ткани в рябинку. Квэп любил, чтобы ногам было тепло.

24. МАТУШКА АЛЬБИНА

Телефонный вызов из С. застал Грачика за составлением придуманной им таблицы, по которой он хотел проследить каждый ход в версии виновности священника Шумана.

Через полтора часа Грачик был на месте. Оказалось, что в камышах, окружающих остров у озера Бабите, был обнаружен утопленник в форме офицера милиции. Отсутствовала фуражка и сапоги. Никаких бумаг на утопленнике не было. Но матушка Альбина, осмотрев в морге утопленника, дала неожиданное и очень важное показание: она утверждала, что снятая с трупа рубашка была сделана её руками.

Через пятнадцать минут Альбина сидела перед Грачиком.

— Я старый человек, — говорила она Грачику, — и сами понимаете: хвастаться мне незачем. Да от такого хвастовства и проку нет. Кроме беды, от вас ничего не дождёшься. Пристанете — не отвяжешься, А вот хотите верьте, хотите не верьте: рубашка моей работы. Со всем тщанием и любовью для его преподобия, для нашего отца Петериса делала я это бельецо.

— Для Шумана? — с трудом скрывая торжество, переспросил Грачик.

— Для него самого, для отца Петериса.

— Вы изготовили ему одну такую рубашку?

Альбина подумала, прежде чем ответить:

— Две… Верно, две. Одна в одну. Небось вторая-то и сейчас у него, у отца Петериса.

Кроме того, по словам Альбины, «утопленник» был именно тем, кто сопровождал Круминьша при «аресте».

На этот раз у Грачика не было оснований сомневаться в правдивости свидетельницы. Он счёл лишним продолжать возню с опознанием утопленника: ведь сразу же после убийства Круминьша было установлено, что ни один из органов республики не выдавал ордера на арест Круминьша и ни один работник милиции или органов безопасности не командировался на такую операцию. Этого, по мнению Грачика, было достаточно, чтобы сказать: утопленник не имел никакого отношения к милиции и его форма — «липа».

В кармане брюк утопленника был обнаружен чистый блокнот. Один из листков блокнота был вырван. Сложенный вчетверо, он был заложен между другими листками. Из того же кармана был извлечён небольшой карандаш — то, что принято называть «огрызок».

Судебно-медицинский эксперт пришёл к заключению, что смерть лжемилиционера наступила раньше, чем он утонул. Основанием для этого заключения служила огнестрельная рана в спину. Рана была сквозная, с выходным отверстием в области грудной клетки.

— Скажите, — обратился Грачик к врачу, собиравшемуся уже уходить. — Можно ли определить у покойника дефект ног, скажем, косолапость, если он страдал ею при жизни.

— Конечно, положение стопы у трупа, если только ноги не были деформированы механическим повреждением, сохраняется. А что вы имеете в виду?

— Не имела ли правая стопа этого человека дефекта? Не была ли она несколько повёрнута внутрь.

— А-а, понимаю, — сказал врач. — Вы хотите знать, как выглядел бы след утопленника? Могу с уверенностью сказать: вполне нормально. Угол разворота ступнёй у обеих ног совершенно одинаков.

— Благодарю вас, — не показывая своего разочарования, ответил Грачик, и они расстались.

Грачик написал задание для экспертизы: 1. Можно ли определить род и калибр оружия, из которого был совершён выстрел в спину утопленника, и 2. Не написана ли предсмертная записка Круминьша на бумаге из блокнота, найденного у утопленника, и карандашом, найденным у утопленника.