Ученик еретика

Напоследок осталось поговорить об Илэйве. Оскорбленный и раздосадованный, он внезапно встретил своего врага в роще, с глазу на глаз. Юноша был слишком раздражен, чтобы выслушивать его оправдания. Так судачили о нем в Шрусбери: развязка, по общему мнению, и не могла быть иной. Он еретик — он же и убийца. Весь день до вечера он разгуливал на свободе, а беднягу Олдвина уже никто не видел живым, с тех пор как тот вышел за городские ворота. До вечерни, когда Илэйва наконец взяли под стражу, оставалось два с половиной часа: достаточно времени, чтобы расправиться с врагом. Возражение, что Олдвина убили в спину, легко отметалось в сторону. Олдвин шел в аббатство, намереваясь покаяться. Вдруг из рощи с перекошенным от ярости лицом выскочил еретик. Олдвин испугался и бросился бежать, но преследователь догнал его и воткнул нож. в спину. Говорят, что в узле с пожитками, которые он оставил в странноприимном доме, нашли большой нож. Однако это ничего не доказывает: убийца мог взять с собой другой нож, который потом швырнул в реку. Вот почему нож так и не обнаружили…

— Отец, — вдруг сказала Фортуната, вставая из-за стола. — Открой, пожалуйста, сейчас мою шкатулку. Мне хочется узнать, каким состоянием я обладаю. А потом мы вернемся к Илэйву…

Маргарет достала из конторского шкафа шкатулку и поставила перед мужем на стол, предварительно протерев его. Жерар с изумлением приподнял кустистые броня и взял в руки шкатулку, не скрывая восторга.

— Шкатулка и сама по себе хороша! Ты могла бы за нее выручить пару лишних монет, если б имела в том нужду.

Жерар вставил в замок позолоченный ключик. Ключ повернулся легко и беззвучно. Жерар приподнял крышку: под ней была аккуратно вырезанная полоса войлока, которая прикрывала содержимое. Под нею лежали плотно прижатые друг к другу шесть войлочных мешочков. Жерар улыбнулся Фортунате, склонившейся над шкатулкой так, что лицо девушки оставалось в тени.

— Это все тебе! Открой один, — предложил он.

Фортуната вытащила один из мешочков, и серебро мягко зазвенело под ее пальцами. Шнурка не было: верх мешочка был просто загнут. Девушка вытряхнула содержимое на стол. И из мешочка полился поток серебряных пенсов… Столько денег сразу она и не видывала! И все же, как ни странно, Фортуната испытывала разочарование… Шкатулка была необыкновенной красоты — настоящее произведение искусства, а монетки, хоть и имели ценность, были столь обыденны! Заурядное средство торгового оборота. И все же они ей пригодятся: в случае опасности она обязательно их использует.

— Взгляни, малышка! — сказал Жерар, лучась от восторга. — Королевская монета, их тут около сотни… Ай да дядюшка Уильям! В каждом мешочке, думаю, около ста пенсов. Если хочешь, давай посчитаем.

На миг задумавшись, Фортуната кивнула. Взяв со стола горстку серебряных кружочков, она, пересчитывая, стала класть их обратно в мешочек. Набралось девяносто три монетки. Закрыв мешочек девушка положила его назад, в угол шкатулки. Жерар тем временем пересчитывал деньги из следующего мешочка.

Отец Элия слегка отстранился от стола и отвел глаза от нежданно явленного богатства со смешанным чувством алчбы и неприятия: за всю жизнь ему не доводилось держать в руках более десяти серебряных пенсов.

— Пойду-ка спрошу об Олдвине в церкви Святого Юлиана, — сказал он бесцветным голосом и тихо шагнул за порог. Только Маргарет заметила, что он уходит, и любезно проводила его на улицу.

Всего в шкатулке было пятьсот семьдесят серебряных пенсов, разложенных по шести войлочным мешочкам. Фортуната втиснула кошельки обратно в шкатулку и закрыла крышку.

— Запри ее и спрячь для меня, — попросила девушка. — Ведь это мои деньги, верно? Я могу их использовать как хочу.

Домашние обернулись к ней, и во взглядах их читались любовь и благосклонность, словно перед ними была все та же маленькая девочка, какой они привыкли ее видеть.

— Я хочу, чтобы вы все знали: как только Илэйв вернулся, я поняла, что люблю его. Это случилось еще до того, как он попал в беду. Я и раньше по-детски любила его, но сейчас я уже взрослая — и полюбила его совсем иначе. Деньги, что он принес, предназначены мне в приданое, но я не хочу другого мужа, кроме Илэйва. Если тому быть не суждено, по крайней мере, я использую эти деньги, чтобы выручить его из беды. Можно устроить побег, подкупить стражников… Я во что бы то ни стало попытаюсь его спасти!

— Девочка моя, — нежно и одновременно с твердостью ответил Жерар. — Не сама ли ты говорила мне, что предлагала ему бежать, пользуясь случаем? И однако, он отказался. И опять откажется: ты его не принудишь. И на мой взгляд, будет прав. Во-первых, он дал слово. Но главное, он считает себя правым и не хочет, чтобы его побег истолковали как признание вины. Ведь только виновный боится суда.

— Да, — согласилась Фортуната. — Он уверен, что и Церковь, и государство будут судить его по справедливости. Но я в этом сомневаюсь. И уж лучше я выкуплю его жизнь против его воли, чем буду смотреть, как ее отнимают.