Ученик еретика

Хью подошел к порогу и заглянул в темную хижину, освещенную слабым пламенем лампы, все еще стоящей на сундуке. Свет ее казался еще слабей, растворяемый потоком света, вливающимся из открытой двери. Хью проницательным взором ищейки окинул широкий стол близ закрытых ставнями окон, сундуки, лохани с известью и подставку с ножами: для разрезания, скобления, подравнивания кож.

Одни ножны были пустые.

Кадфаэль, который остался приглядывать за лошадьми, притаился поодаль, по левую руку от него рощица спускалась почти к самой реке, по правую находилось открытое пространство луга, через который он мог отлично видеть входную дверь хижины и троих человек возле нее.

Низкое солнце еще не успело скрыться за кустарником, и его золотистые лучи отчетливо высвечивали каждую подробность происходящего. Кадфаэль внимательно наблюдал за происходящим: отсюда ему были видны даже те мелочи, которые не мог заметить Хью, стоявший у самого порога. Кадфаэлю не нравилось то, как Джеван сжимал руку Фортунаты, полуобняв девушку за плечи. Разумеется, Хью не мог упустить из вида эту несвойственную холодному, себялюбивому Литвуду манеру. Но заметил ли шериф, как на какой-то миг алым блеском сверкнуло лезвие ножа, который Литвуд прятал в рукаве?

Девушка выглядела как всегда, разве что только была чересчур тиха и молчалива. Ни страха, ни отвращения, ни попытки высвободиться, и однако, Кадфаэль мог сказать: она сознавала, что дядюшка в руке держит нож.

— Так вот где вы вершите свое волшебство, — сказал Хью, с любопытством разглядывая мастерскую. — Я не однажды интересовался тем, как выделывают пергамент. Качество вашей работы всем известно, я и сам не раз имел возможность восхититься им, однако как вам удается так отбеливать листы, да еще с обеих сторон?

Как праздно любопытствующий посетитель, он походил по комнате, заглядывая во все углы. Увидев, что на подставке с ножами одного явно не хватает, Хью молча отметил это про себя. Чтобы испытать Джевана, не прячет ли он чего-то в мастерской, Хью предложил ему войти в лачугу. Но Джеван, не переменяя положения руки, вместе с девушкой подошел к порогу и остановился. Его стесненные движения казались теперь зловещими, и разбить цепь, связавшую их, представлялось делом жизни и смерти. Кадфаэль подошел поближе.

Хью, чувствуя одновременно и замешательство, и любопытство, вышел из мастерской. Пройдя мимо двух скованных фигур, он направился вниз к реке, где были погружены в воду рамы с сырыми кожами. Джеван медленно шел за ним, тесно прижимая девушку к своему боку. Женщине полагается идти слева, чтобы правая рука мужчины была свободна и он мог защитить свою спутницу. Джеван, напротив, прижимал к себе девушку, чтобы можно было, когда не останется надежды, поразить ее ножом. Или нож он припас для себя?

Илэйв, чтобы сократить путь, пробежал через весь город, от моста к мосту, далее по дороге, но не в диком рывке, как в аббатстве, а уверенно, подобно бегуну, рассчитывающему свои силы. Оказавшись за городом, он выбрал кратчайшую тропу, издавна известную ему, — ту, что вела над излучиной реки, где было всегда глубоко и вода текла наиболее быстро. Наконец он добрался до склона, с вершины которого хорошо можно было рассмотреть мастерскую Джевана, отстоявшую достаточно далеко от кромки воды на случай половодья; теперь он под прикрытием деревьев взглянул вниз и отдышался.