Ученик Хранителя Cнов

«Не сспии-и, зам-мёрррр-знешь! Зам-мёрррз-нешь! Зам-мёрррз-нешь!»

Сквозь темноту к мозгу Эрни настойчиво рвался скрипучий голос, хриплый, назойливый, сварливый, странный голос. Кто-то царапал его грудь длинными ногтями, будто пытаясь разорвать свитер и добраться до сердца, что-то перистое хлопало по его щекам и ушам, что-то острое, ужасно пахнущее, щипало за нос.

Эрни с усилием поднял отяжелевшие веки и сел, глубже проваливаясь в снег, который сейчас холодным огнём обжигал поясницу, шею и лодыжки. Над ним кружилось что-то большое, чёрное и шумное. «Том! Человек! Снег! Том! Человек! Снег! Том! Человек! Снег!»

Хриплый сварливый голос, будивший его, теперь звучал выше и тоньше.

Эрни услышал, как открылась дверь домика, и тревожный голос спросил: «Что случилось, Мистер По?»

«Человек! Снег! Снег! Человек!»

Послышались бормотание, суета и шорохи, удаляющиеся звуки хлопающих крыльев. Эрни молча сидел в снегу и смотрел на звёзды, яркие, густо-густо рассыпанные серпантином огоньков на волшебном куполе ночи, далёкие и близкие, холодные и родственные. Пятна перед глазами исчезли, шум в голове прекратился, отяжелевшие ноги стали лёгкими, как будто пустота и невесомость появились внутри него самого.

Эрни казалось, что он готов просидеть так хоть целую вечность. Ощущение невесомости уступило место чувству пьянящей свободы, необузданной, дикой и безбрежной, как обозримый космос. В сравнении с этой невыразимой свободой всё сейчас казалось мелким, несущественным, незначимым, даже сильный холод и обострившееся до предела чувство голода казались какими-то потусторонними.

Внезапно «полёт в космос» прервался, Эрни услышал какое-то шипение, вскрик женского голоса, высокого, чистого, красивого, но леденяще-холодного, как снег и далёкие звёзды. За этим голосом последовал другой выкрик. Уже знакомый, каркающий голос истошно вопил: «Пррочь! Прочь! Прррочь!»

Эрни резко обернулся. В паре шагов от него, на уровне его собственных глаз ярко горели два изумительно-фиалковых глаза. Они принадлежали созданию, похожему на куклу с длинными-предлинными перламутрово-лиловыми волосами, густыми, свисавшими вдоль тела спереди и сзади, заменявшими одежду. Создание протягивало к Эрни маленькие очень красивые руки, становясь всё более и более прозрачным, и, наконец, исчезло.

Там, где стояла призрачная девочка, сейчас была лужица. От лужицы поднимался пар, Эрни ощутил его тепло, протянув руку над дымящейся лункой в снегу, и только теперь заметил, что сильно дрожит от холода, а желудок так сжался, что стоять прямо было почти невыносимо больно.

Том стоял совсем рядом, в наспех накинутом поверх домашнего свитера искусственном полушубке, старом, но абсолютно целом, сапогах с высокими голенищами, прикрывавшими колено и половину бёдра. В правой руке он держал тот самый пузатый чайник, из носика которого ещё шёл пар. Эрни невольно провёл аналогию между кипятком, дымящейся лункой в снегу и вскриком непонятно куда исчезнувшей девочки, и ему стало не по себе. Однако от мыслей о девочке невероятной красоты его отвлекла чёрная масса на левом плече Тома, которую он сейчас поглаживал. Масса довольно бормотала что-то, похожее на «Арррр». Потом затихла, как будто затаившись, и выстрелила в сторону Эрни резким выкриком: «Человек!»

Эрни невольно вздрогнул, по тону существа он не понимал, что означал этот выкрик: утверждение, обвинение или приветствие.

— Его зовут Эрни, Мистер По.

«Мистер По, Мистер По…» Кажется, Том уже упоминал это имя… что-то про дом, одиночество…

— Эррр-Ни? — теперь в спокойном голосе явно различался вопрос.

— Именно так, дорогой Мистер По: Эрни.

Чёрная масса уставилась на Эрни, Эрни уставился на неё, и, наконец, понял, что перед ним крупный чёрный ворон с умными чёрными глазами. Ворон наклонил голову набок и ненадолго застыл, как бы размышляя. Потом расставил крылья, задев Тома, и чуть не сбив с его лица очки, изобразил нечто похожее на реверанс: «Мистерррпо!»

Эрни неуклюже присел в снегу, отставив одну ногу: «Очень рад знакомству!»

Том расхохотался, снова почти по-детски, а Мистер По летал над ним и хрипло передразнивал его заливистый смех.

Том хохотал так, что чуть не пролил кипяток из чайника себе на ногу. Эрни снова вспомнил о девочке и подошел к лунке в снегу, которая уже успела покрыться корочкой льда.

— Если ты переживаешь о том создании, которое успел увидеть, то ей совсем не было больно: она всего лишь лесной дух. А кричала она от недовольства: я ведь не позволил ей перекусить тобой.

— Перекусить? Мной?!

Эрни никак не мог представить, что такая хрупкая красота таит в себе смертельную опасность, эти чистые глаза и нежные руки никак не могли принадлежать плотоядному чудовищу.

— Убить тебя ей вряд ли хватило бы сил, но подпитаться — да. Обычно они не подходят к людям: питаются изнурёнными зимним голодом животными, отбившимися от стаи. Они питаются не мясом, а страхом, одиночеством, бессилием и обречённостью. Животные ведь тоже чувствуют всё это, хотя современные люди и не хотят в это верить.

Немного помолчав, он добавил: