Ученик колдуньи (СИ)

— Где-то я это уже слышал, — усмехнулся Айхе. — А знаете, что самое удивительное? Без вашей опеки я стал вдвое сильнее. Думаю, нет нужды рассказывать, как это получилось: вы ведь сами заковали меня в волшебные кандалы и держали, как цепного пса, на привязи.

— Я заботилась о твоем благе! — возмущенно гаркнула ведьма. — Растила, как собственного сына, кормила, обучала!.. Пригрела змею на груди, — она выдержала драматическую паузу, всем своим жалким видом изображая оскорбленное достоинство. — Ты просто неблагодарный щенок. Наглый, вероломный, заносчивый, бесстыжий нищеброд, свалившийся на мою голову. Я потратила годы на твое обучение, но ты бездарен и безнадежен.

— Неужели? — лицо у Айхе потемнело, как грозовое небо. Обидные слова колдуньи задели его за живое. — Может, тогда прямо сейчас и проверим, насколько я бездарен?

Кагайя стушевалась, с сомнением поглядывая на красное свечение вокруг его ладоней, и, кажется, поняла, что перегнула палку. Крепко стиснув размазанные по подбородку сиреневые губы, она лихорадочно прикидывала, как выйти из гнусной ситуации, не растеряв оставшиеся крупицы достоинства.

— По-моему, вы сейчас не в том состоянии, чтобы меня злить, — сказал Айхе.

— Убирайся с глаз моих, — процедила ведьма, — а то ведь не погляжу, что молодой и горячий.

— Сначала верните ребенку настоящий облик.

— А сам? Раз уж ты у нас теперь на все руки от скуки?

— Боитесь не справиться даже с элементарным? — поддел Айхе.

Кагайя вспыхнула от гнева: ее рыхлый, как пустой мешочек, подбородок задрожал вместе с губами, по лицу и шее разлилась пунцовая краска, глаза остекленели. Того и гляди инсульт хватит.

— Учись, бездарь!

Слабое шевеление скрюченных пальцев — и крысенка, нет, уже мальчика подбросило вверх, прямо в распахнутые объятия Гвендолин.

— Гвенни! — задыхаясь, всхлипнул тот и безудержно расплакался. — Я больше никогда… никогда… никогда!

Он сжал ее с недетской силой, аж ребра хрустнули.

— Ну, ну, тише, — проговорила Гвендолин, поглаживая его по грязной макушке и боясь, как бы тоже не удариться в слезы. — Больше никаких рогаток?

— Угу.

— И никаких крыс?

— Угу.

— Договорились, — она оторвала его от себя и поглядела в раскрасневшееся, перепуганное лицо. — Вдруг и в нашем мире тоже встречаются оборотни?

— Клянусь! — выпалил Дэннил.

— Ладно, тихо, успокойся.

— Пошли вон отсюда, — со злым нетерпением прошипела Кагайя и склонилась погоревать над мертвыми питомцами. — Чтобы я вас больше не видела.

— Я не ослышалась? — спросила Гвендолин, уже очутившись на грязных, заваленных обломками каменных ступенях. Дэнни цеплялся за край ее туники, Айхе, подталкивая, наступал на пятки. — Она позволила нам уйти насовсем?

— Скорее, выгнала в шею, — поправил Айхе. — И это отличная новость.

— Значит, ты тоже можешь?..

— Уйти? Разумеется. Не оставаться же после того, как я, по ее милости, едва не пошел на корм червям.

— И ты уже решил, куда отправишься? — сердце в груди так и прыгало. То ли от торопливого бега по ступенькам, от которого уже ломило мышцы, а то ли от недоброго предчувствия. И Айхе, к горькому разочарованию, оправдал ее худшие опасения:

— Сначала попытаюсь разыскать отца, — сообщил он, запыхавшись. — Говорят, за морем есть горы: высокие, до самого неба. Они так и называются, Поднебесные. Там обитель Хозяина Ветров.

Все правильно. С чего бы ему рваться вслед за Гвендолин в человеческий мир? Кто его там ждет? Или что? Ни дома, ни семьи, ни — вот ведь смешная штука! — образования, чтобы работать. И не поколдуешь толком. А может, колдовство там и не сработает вовсе? И превратится мальчик-дракон из талантливого волшебника в неуча-подростка, ночующего на вокзале. Та ещё перспектива.

— А потом? — Гвендолин окончательно сникла. Вся радость от возвращения Дэнни, от предвкушения вновь увидеть родителей, от избавления от смертельной опасности куда-то испарилась.

— А?

— Ты сказал: сначала разыщешь отца. А потом?

— Не знаю, — Айхе пожал плечами. — Там видно будет.

Поскольку его, очевидно, заботили другие вещи, Гвендолин не нашла в себе сил продолжать расспросы. Крутая лестница кончилась, в фойе замка было пусто, а на улице лил противный холодный дождь. Кто-то из прислуги бесцельно слонялся по площади перед крыльцом, невзирая на непогоду. Вода в каналах пузырилась. Аллеи устилал ковер из листьев. От редких уцелевших гостевых домиков веяло тоскливым запустением, словно на землю внезапно навалился поздний ноябрь с его беспросветным унынием и безнадежной тревогой. А распахнутые настежь двери замковых ворот поскрипывали и покачивались на своих исполинских петлях.

Гвендолин не верилось, что дорога, по которой они шли, теперь вела домой. Вот уже и постройки деревни шша вынырнули из-за завесы неустанного дождя. Вот уже потянулись мимо гнилые хибары и частоколы с нахлобученными на них глиняными черепками. Вот вырос на пути крутой склон, остро пахнущий мокрой травой и раскисшей землей, уходящий в тяжелое насморочное небо. На вершине склона за косыми полосами ливня чернела башня. А подножие окаймляла знакомая кирпичная стена.

Возле этой стены Айхе остановился.