Ученик колдуньи (СИ)

Оно приближалось! Забурлила, испаряясь, вода, в лицо дохнуло жаром. Над волнами поплыл желтоватый туман, и разлился тусклый свет — такой стекает с небес в ясную лунную ночь. Гвендолин в ужасе наблюдала, как над водой неспешно вздымается голова размером с дом: узкая, медно-панцирная, покрытая чешуей — каждая чешуйка размером с тарелку и светится красным золотом! Разверзлась и смачно чавкнула пасть, на мгновение обнажив ряды образцовых клыков. Гвендолин заметила огонь, тлеющий в глубине глотки, точно в жерле вулкана. На нее уставилась пара лучистых зеленых глаз — в жизни не видела ничего притягательнее и жутче.

Вот сейчас чудище разинет рот. Молниеносный бросок, рвущая боль — и от Гвендолин не сохранится ни тени воспоминания.

Однако кошмарная башка неожиданно качнулась назад. Подняв шторм и приложившись затылком о потолок грота, драконище уселся на задние ноги. Метровые когти передних лап с лязгом поскребли шкуру на ляжках.

— Я думал, кормить пришли, — послышался невесть откуда недовольный голос.

Не иначе как у Гвендолин от ужаса помутился рассудок. Она не смела отвести от рептилии взгляд.

— Так ты принесла мне еды или нет?

Чудовище склонило голову на бок и облизнулось, громко клацнув зубами.

— Кто это говорит? — прошептала Гвендолин. Не хватало еще отвечать собственной галлюцинации, но что-то подсказывало: та не отвяжется.

— Здрасте пожалуйста, — обиженно буркнул обладатель голоса. — А кого ты еще здесь видишь, кроме меня?

Дракон шевельнулся, захрустев металлической чешуей.

Это шутка. Нелепый розыгрыш. У твари был хозяин, который сейчас прятался среди разбросанных по дну пещеры валунов и развлекался, как умел. Натешится вволю и скормит несчастную жертву своему омерзительному питомцу.

— Я… я не верю, — Гвендолин рискнула обвести глазами каменный своды грота. В воздухе клубился пар, подсвеченный медным сиянием драконьей чешуи. — И не стану играть в твои дурацкие игры! Покажись!

Левиафан вдруг совсем по-человечески упер передние лапы в бока.

— Ты слепая, или прикидываешься?

Гвендолин отпрянула и едва не сорвалась с камня в воду.

— Этого не может быть, — пробормотала она, — драконы не разговаривают. Их… их…

Ну да, вообще не существует!

— И много ты драконов встречала? — скептически осведомился Левиафан. — Поведай мне, горемычному узнику старой карги Кагайи. Вдруг среди них были и мои родители?

Похоже, все-таки помешательство. Тварь даже пасть не разевала, а голос звучал живо и убедительно. Что ж, шизофрения — недурная альтернатива смерти.

— Ни одного не встречала, — успокоенная этой мыслью Гвендолин приободрилась. — Я из человеческого мира, у нас там драконы не водятся.

— Понятно, — чудище тяжко вздохнуло. Обвернулось хвостом длиной с башню. Свесило из дымящегося рта кончик раздвоенного языка. — Ну, тогда и не болтай, будто мы не разговариваем.

— Извини.

— Ладно. Давай знакомиться? Левиафан. Морской дракон. Только я пока маленький. Из кладки прошлого тысячелетия.

А вдруг это не галлюцинация? Раз уж Дэнни превратился в крысенка, почему бы и Левиафану не изъясняться на чистом человечьем?

— Гвендолин, — представилась девочка. — Мне четырнадцать, уже почти взрослая.

«Ага. Скоро смогу водить машину, возвращаться домой после десяти и целоваться с парнями. Впрочем, последнее не горит».

— Четырнадцать веков? — уточнил дракон. — Да мы почти ровесники.

— Вообще-то лет…

Левиафан вытаращил и без того внушительные зенки.

— Ах да, — хлопнул себя когтями по лбу. У Гвендолин от грохота в груди подпрыгнуло сердце. — Совсем забыл! Вы же, люди, сморщиваетесь, как печеные яблоки, в какие-то там сто лет…

— Семьдесят, восемьдесят.

— Ужас, ужас! Глазом моргнуть не успеешь, как готов покойничек.

— А где ты видел печеные яблоки? В море?

— Там растут, — Левиафан сжал лапу в кулак и ткнул большим когтем себе за плечо, — на дереве соблазна. Красивые, но вянут аккурат по времени между двумя кормежками. Жаль, кстати, что ты не принесла поесть. Хотя кормят тут всякой гадостью, — он с отвращением ковырнул в зубах, и в стену выстрелил острый обломок кости. — Во! Говяжье ребро. Со вчерашнего вечера застряло, я уж его и так, и этак… Изверги! Ну откуда в море коровы?! У меня от них несварение, камни в почках, язва обоих желудков и… и врожденная астма! — Левиафан подтвердил свои слова натужным покашливанием.

Гвендолин обдало клубами горького дыма.

— Касатку бы или кита, — горестно вздохнул он.

— Почему же ты не попросишь? — не поняла Гвендолин. Жаркое драконье дыхание согрело ее и почти просушило одежду, а от усталости потянуло в сон.

«Только бы он не чихнул», — подумала она, живо вообразив, как мгновенно поджаривается до хрустящей корки и черной головешкой плюхается в кипяток.