Ученик колдуньи

— Слава богу, с ним все в порядке, — выдохнула она, увлекаемая наставницей по едва приметным извилистым тропкам в хитросплетения садового лабиринта. Кое-где пришлось выскочить из дебрей наружу и промчаться по ухоженным газонам, кое-где — пересечь мощеные камнем дорожки. А единожды и вовсе потребовалось схорониться за парой гигантских валунов, испещренных таинственными магическими рунами: иначе было не избежать встречи с духами урожая. Проводив невидящим взглядом целую процессию негабаритных декоративных тыковок, луковиц, редисок и морковок, Гвендолин, поторапливая, вцепилась в фартук Нанну.

— К булыжникам не прикасайся, — предупредила та. — Это охранные камни, под завязку накачанные колдовством. Кагайя лично чертила символы.

— А куда мы идем?

— На площадь, куда же еще. Там приземляться удобнее всего.

Они подоспели как раз к моменту, когда на главную парковую аллею вышла Кагайя. Двигалась колдунья с грациозным достоинством, будто до этого вовсе не теряла самообладания, срывая гнев на слугах и аквариумах. Солнечные лучи играли в ее темно-кровавых шелковых юбках, на тонких запястьях и пальцах сверкали драгоценные камни, а лицо застыло, словно маска, высеченная из морской соли. В распахнутых дверях замка нарисовалась пара физиономий — Кагайя хлопнула в ладоши, и любопытных сдуло.

Накрыв площадь густой тенью, дракон коснулся когтистыми лапами брусчатки.

Притаившаяся за каменным колодцем Гвендолин не удержала восторженного стона. В огромном звере проскальзывало нечто неуловимо знакомое: тонкое, как небрежный штрих или случайная ассоциация. То ли специфический разрез дерзких темных глаз, то ли растущая вдоль хребта грива, то ли горделивая посадка головы, а может, поджарое, жилистое тело, слишком явно свидетельствующее о том, что дракон этот проворен, силен, но безнадежно юн. Он был живым воплощением благородного животного, чье мраморное изваяние имело несчастье расколоться в галерее торжеств, но до чего же сильно напоминал Айхе! Сходству не мешали ни острые клыки, ни пара длинных рогов, ни блеск иссиня-серой чешуи.

С последним, уже холостым, взмахом мощные кожистые крылья рассыпались мириадами голубых искр, и посреди раздуваемых ветром меркнущих огоньков возник Айхе. В пропаленной солнцем, прополосканной ветрами, перепачканной землей и потом одежде, загнанный и изможденный, он казался тенью самого себя. Грязная, спутанная челка облепила мокрый от испарины лоб, воспаленные от ветра глаза слезились, на руках от тяжелого, длительного полета вздулись вены — ведь эти самые руки, оборачиваясь крыльями, поднимали и удерживали в коварных воздушных потоках многометровое драконье тело. Бог весть, скольких усилий стоило ему, измотанному до полусмерти, не рухнуть на камни. Покачнувшись, гордый мальчишка шагнул к колдунье и отвесил церемонный, хоть и несколько издевательский, поклон.

— Явился во плоти, — ледяным тоном процедила Кагайя сквозь зубы.

Неужели ее не волновало, что он вот-вот грохнется в обморок?

— Принес?

— Принес, — хрипло отозвался Айхе. Голос его совсем не слушался. Шутка ли: почти четверо суток не разговаривать и к тому же дышать холодом поднебесья!

— Ну? — требовательно протянутая ладонь. Айхе опустил на нее цепочку с камнем, а что за камень, толком и не разглядишь: далековато.

— Но, боюсь, с амулетом у вас возникнут проблемы.

— Правда, что ли? — ведьма стиснула украшение в кулаке. — Это Цирцея тебе наболтала? Вот трепло.

— Госпожа Цирцея не пожелала расставаться с амулетом добровольно. Как вы и настаивали, пришлось его выкрасть. Только за мной отрядили погоню.

— То есть ты снова опростоволосился, — выплюнула Кагайя презрительно и нацепила камень себе на шею. — Бездарь и раздолбай, сроду от тебя одни неприятности. Разве трудно не переть напролом, а проявить хоть каплю смекалки?

— Времени не хватило, — Айхе изменился в лице, сдерживая гнев.

— Ума тебе не хватило, а не времени.

Юноша стиснул кулаки, но не позволил себе ответной грубости:

— Я выполнил ваше указание. Могу теперь заняться личными делами?

— И что же у тебя за дела?

— Выспаться для начала. Отдохнуть.

— Ну, выспись, отдохни, — колдунья поджала губы, — раз устал.

Да у нее не просто камень в груди. У нее вообще сердца нет!

— Надеюсь, с погоней ты поквитался?

Будто в ответ на ее опасения, из глубины парка донесся вопль:

— Госпожа! — Это мчался, спотыкаясь, путаясь в ослабевших от ужаса ногах и размахивая руками, Коган. По его побагровевшей физиономии градом катился пот, глаза выперли из орбит.

— В чем дело? — не теряя хладнокровия, Кагайя обернулась.

— Там! — не добежав до нее метров тридцать, Коган, задыхаясь, согнулся в три погибели и уперся ладонями в колени. — Там! — выдохнул он и махнул рукой назад. — Там демон!

— Чего? — Лицо у ведьмы почернело, как туча. Она с ненавистью зыркнула на Айхе. — Я лично обновляла многовековую защиту: дух зла не может вторгнуться на территорию замка.

Но тут еще двое слуг показались на главной парковой аллее и с воем устремились к замку.

— Демон! — орали они в перерывах между бессвязными воплями и подвываниями. — Демон вошел в ворота!