Ученик мясника

Он поднялся и сделал шаг вперед, оглядываясь. Рядом мог оказаться еще кто-нибудь. Но действовал он недостаточно быстро. Страшный удар по спине чем-то длинным словно начинил его болью. Тут же он получил удар в лицо и снова упал. Ноги нападавшего были рядом. Резким движением он рванул их на себя и, пока тот заваливался, изловчился встать и нанести жестокий удар в пах. На этот раз крика не последовало, было слышно лишь прерывистое сипение. Пригнувшись, он огляделся, ища взглядом других. Кажется, их было всего двое. Грабители, подумал он. Господи! Он взглянул на лежащих. Один не подавал признаков жизни. Что же с ними делать? С собой у него ничего не было, даже ножа. Нельзя оставлять их просто так. А вдруг они сначала хорошенько рассмотрели его, прежде чем напасть? Он наткнулся на окровавленный булыжник, которым, видимо, и нанесли ему первый удар, сжал его покрепче и резко опустил на голову одного. Хрустнула кость. Он проделал то же самое со вторым и оттащил обоих к мусорным ящикам, в темноту, а затем двинулся прочь по переулку, прихрамывая. Спину саднило, по щеке текла кровь, и невозможно было понять, разбита у него только голова или еще и лицо. Его тревожило лицо. Грабители, о Господи!

Сенатор, откинувшись в кресле, смотрел коммерческое шоу, посвященное новым моделям машин. На самом деле никаких машин и не было, кроме маленького японского автомобильчика, вокруг которого скакали американцы, умиляясь музыкальным наворотам в салоне.

Потом начались новости. Карлсон подошел и чуть увеличил громкость. Он не хотел показать, что считает сенатора старым и глуховатым, а лишь подчеркнуть единство их взглядов: коммерческое шоу — это своего рода атмосферная помеха, а вот речь сенатора в аэропорту действительно имеет большое значение.

Ведущий новостей скороговоркой перечислял заголовки:

— Сегодня завершилась очередная сессия конгресса. Сенатор Маккинли Клэрмонт прибыл в Денвер. На Среднем Востоке произошел локальный вооруженный конфликт. Землетрясение в Центральной Америке. В Новой Англии — самая сильная за двадцать лет снежная буря. Эти и другие новости в подробном изложении через несколько минут.

Пошла реклама японской автомашины.

— Да ведь это то же самое, — скорее удивленно, чем возмущенно, сказал сенатор, глядя на экран, где те же энтузиасты гримасничали и жестикулировали под музыку. — Карлсон, с каких это пор они стали так делать?

— Что делать, сенатор?

— Дважды подряд крутить одну и ту же рекламу!

— Разве? Я и не заметил, — отозвался молодой человек.

Глава 6

Он шел так быстро, как мог. У него еще будет куча времени, чтобы возиться со своими ушибами и царапинами, но позже, когда никто не будет смотреть на него. А сейчас самое важное — побыстрее убраться в мотель и скрыться из виду до того, как найдут тела. На ходу он осмотрел себя. Левая штанина разорвана, костюм в грязи и крови. Кое-как он постарался почиститься. На лице кровь, но это поправимо. Он достал носовой платок, но прикоснувшись к правой щеке, чуть не вскрикнул от боли.

— Проклятье, — чертыхнулся он.

Воображение дорисовало то, что он хотел бы сделать с этими парнями. Несомненно, к утру на лице будет синяк, щека уже начала распухать. Хоть бы шрама не осталось. А может, разбита только голова?

— Идиоты, тупицы. — Он был в ярости. — Бьют булыжниками и дубинками, как дикари! Обезьяны!

В конце переулка посветлело. Это уже виднелась стоянка при мотеле. Он остановился, прислушиваясь, не едет ли кто. Кругом было тихо. Он удивился, обнаружив, что газета, оказывается, еще при нем. Глубоко вздохнув, он обогнул мотель, направляясь к лестнице черного хода. Где-то в другом конце здания хлопнула дверь. Он пошел дальше, стараясь не хромать. Доносилось позвякивание ключей, приглушенные голоса. Нога давала о себе знать. Поднимаясь наверх, он опирался на перила, сдерживая стон. В коридоре он повернулся левым боком к свету, плотно прижался к стене и наконец добрался до своего номера.

Захлопнув за собой дверь, он перевел дух. Сбросив с себя все, он двинулся в ванную. Отражение в зеркале подтвердило худшие его опасения. На него глядел худощавый человек лет тридцати — тридцати пяти, неопределенной наружности, который, похоже, только что побывал в автокатастрофе. Правая сторона лица уже потемнела и распухла, с макушки по-прежнему ползла тонкая струйка крови. Она пропитала волосы на виске и зигзагом пересекла щеку до подбородка. Когда он наклонился поближе к зеркалу, капля крови упала ярким пятном в раковину умывальника. Он аккуратно обмыл лицо и пустил воду. Дожидаясь, пока ванна наполнится, он сидел на бортике и рассматривал коленку. Сильная ссадина, куда, наверное, попала грязь. Он вытянул ногу, испытывая боль. Кость не сломана, трещины нет. Ушиб и царапина — только и всего. Но лицо…

Он еще не был готов подумать об этом.