Ученик поневоле

– Этель Задер, – прочёл главный чудолог. Этель заметно напряглась. – Баркли Торн.

Пока они шли к границе мелового поля, Баркли старался не встречаться с Этель взглядом. Он знал, что она мечтала победить, пожалуй, не меньше его, и ему страшно не хотелось с ней сражаться.

Баркли уже собрался шагнуть к ожидавшим их прокторам, когда Этель схватила его за шарф, притянула к себе и горячо выпалила:

– Слушай, Баркли, я знаю, как тебе важно занять первое место. Но для меня это тоже многое значит. А потому я не дам тебе победить.

– Я на это и не рассчитывал, – ответил он.

Её карие глаза хитро заблестели.

– И не думай, что со мной тебе будет так же легко, как со всеми остальными. Мне не терпится увидеть вас с Корнем в действии.

Баркли не поэтому ни разу не призывал Корня на поединок, но сказать ей об этом не успел. Нетерпеливый Абель пихнул их обоих за черту.

– Удачи, – пожелал Этель Баркли.

Та улыбнулась.

– Оставь её себе. Она тебе понадобится.

Эрхарт и Сорен о чём-то шептались. Лицо главного чудолого, обычно нездорово румяное, резко побелело.

– Уверен, ты преувеличиваешь, Сорен. До меня, конечно, доходили слухи о ней и Сириле, но это… это уже слишком!

– Боюсь… всё так и есть, – с театральной мрачностью протянул Сорен. Замолчав, он глянул на Баркли и Этель, будто забыл, что они с Эрхартом должны были наблюдать за поединком.

– По мне, так слишком – это нападать на учеников, но ты уже доказал, что для тебя это раз плюнуть, – процедил Баркли.

– Прекрати немедленно! – возмутился Эрхарт. – Хочешь, чтобы я тебя дисквалифицировал?

Но учитывая обращённые на них взгляды толпы, его угроза была пустой. Эрхарт вручил Баркли и Этель флаги, увёл Сорена в сторону и громко, чтобы перебить гул взволнованных зрителей, объявил:

– Начали!

Этель немедленно приступила к действию и, как во всех своих предыдущих матчах, призвала огромное зеркало во всю длину квадрата. Баркли и шага не успел сделать в её направлении, а она уже запрыгнула в стекло и слилась со своим отражением.

Стратегия Этель была ему хорошо знакома: в следующий миг она должна была выскочить перед ним и быстрым ударом ребра ладони по шее вырубить его, после чего спокойно забрать флаг. Но так просто он не дастся.

Поэтому Баркли сделал то, что он делал лучше всего: он побежал. Как можно дальше от зеркала.

«Я не стану нападать на неё, как другие. Если она хочет мой флаг, ей придётся подойти ко мне самой».

Вдруг что-то пихнуло его в спину, и к ужасу Баркли прямо позади него возникло ещё одно зеркало, не меньше первого. И Этель оказалась в полушаге от него.

Она выпрыгнула из отражения, одновременно потянувшись к повязанному на его запястье флагу. Баркли увернулся, но едва-едва, а провести ответную атаку не успел: Этель тут же погрузилась назад в стекло.

Так продолжалось несколько минут. Внутри зеркал Этель была быстрее, двигаясь чуть ли не со скоростью света. И в какую бы сторону Баркли ни уклонялся, она легко следовала за ним.

Но стоило ей покинуть пределы зеркала, и она теряла преимущество в скорости. Ни одна её попытка пнуть Баркли или замахнуться не увенчалась успехом, а когда ему удавалось пойти в наступление, ей приходилось отступать в безопасность своего отражения.

Наконец, они остановились друг напротив друга, упёршись руками в колени и тяжело дыша, только Этель была внутри зеркала, а Баркли – на поле. Баркли сорвал с шеи шарф и отбросил в сторону. Вокруг его лица расплывался пар от разгорячённого дыхания.

«Рано или поздно ей придётся ко мне приблизиться, – подумал он. – Мне всего-то нужно её поймать, и тогда…»

Внезапно в зеркале появилось ещё одно отражение, правда, почему-то размытое. Это существо можно было принять за Этель, если бы у неё была серая, бесцветная кожа, бесформенные одежды и нечёткие, а потому какие-то неестественные черты лица, больше напоминающие сделанный нетвёрдой рукой рисунок, чем живого человека.

«Но это не может быть её чудище, – мелькнуло в голове Баркли. – Оно слишком похоже на неё!»

Наверняка это была очередная уловка. А даже если и нет – чтобы напасть на него, этому существу, как и самой Этель, сначала нужно было выйти наружу.

Но только Баркли успокоил себя этой мыслью, как по затылку что-то ударило. Он развернулся, но позади никого не было. А в следующий миг кто-то сбил его с ног, и он рухнул на влажную траву.

Настоящая Этель внутри зеркала не пошевелилась. Зато напоминающее Этель чудище придавило отражение Баркли к земле, и Баркли это чувствовал. Будто всё происходило в реальном мире.

«Мы очень редко призываем наших чудищ в метки… Другие люди их не видят», – вспомнились ему слова Этель. В памяти Баркли всплыли все те странные моменты, когда брат с сестрой что-то роняли, или у них что-то падало, а те бросали сердитые взгляды в пустоту и ругали кого-то невидимого.

Баркли осенило: чудище Этель было невидимо!

Не считая его отражения.

Сердце Баркли пустилось в испуганный галоп. Он забился было под ногой чудища, но тут же опомнился: чтобы защититься, ему совсем не обязательно было вставать. Он просто вытянул руку вверх, к стоящему над ним чудищу.

«Ветер!»