Ученик Путилина

На квартиру к себе Павел заявился поздно, около полуночи. Хотелось есть, а ничего съестного не было. Сколько раз намеревался сделать запасы, тем более зимой их хранить сподручно – сало, копченую рыбу, копченую колбасу да сухари. Уж голод в любой момент утолить можно, не до разносолов. Так и лег голодным. А с другой стороны посмотреть – на ночь есть вредно. Павел усмехнулся. А весь день голодным быть не вредно? И не потому, что денег на еду не было, времени не хватило. То некогда было, потом происшествие с девушкой. Зато толстым не будет. Впрочем, среди офицерства – армейского, флотского, жандармского – толстых не было, если только в больших чинах и возрасте. Из вольностей офицерам дозволялось носить усы. Павел поразмышлял о покупке квартиры. Иметь свое, а не съемное жилье – солидно, но дорого. Основное жалованье жандармского ротмистра девяносто один рубль в месяц. Было еще жалованье добавочное. Полковник Отдельного корпуса жандармов добавочного жалованья имел одну тысячу рублей в год, а ротмистр – 500. А еще офицеры получали квартирные, подполковник – 52 руб. 33 коп. в месяц, а ротмистр – 36 руб. 75 коп. Нижним чинам выплачивали квартирные один раз в год – девяносто рублей. Кроме того, офицеры получали столовые деньги, в зависимости от звания, а унтер-офицеры и нижние чины получали провиантские деньги. В целом жандармские офицеры получали в полтора раза выше жалованье, чем армейские, причем числились за военным ведомством.

Уснул поздно, но проснулся в хорошем настроении. Не зря говорят – утро вечера мудренее. Решил квартиру арендовать поближе к службе и часть жалованья откладывать в кубышку, иначе говоря – копить.

Перво-наперво побрился и направился в церковь. Не сказать, что воцерковленным человеком был, но в те годы было принято. А втянулся и понравилось. Церковь, куда он ходил, старинная, полторы сотни лет, место намоленное. Зайдешь в храм, и чувствуется особая атмосфера, благодать! И думается хорошо, на душе спокойно. Было еще одно обстоятельство – в жандармы не принимали инородцев, людей чужой веры, например иудеев, если только крещеных. Поэтому Павел православный крестик, доставшийся ему при крещении, не прятал.

После заутрени направился в пышечную на углу Невского. Пышечная была широко известна, и заходили в заведение и бедные и богатые. Ассортимент широкий, все свежее, с пылу, с жару. Запах выпечки такой, что по тротуару мимо пройти нельзя, ноги сами в заведение несут. Одним словом – знаковое место. Откушал пирожком с семгой и кренделем под чай. Чай заварки изысканной, терпкий, ароматный, под сахар колотый в вазочке. Не торопился, ибо до свидания еще время было. Однако задался вопросом. С пустыми руками на свидание идти – признак дурного тона. А что купить, если он девушку совсем не знает? Букет цветов? По зимней погоде он быстро завянет, еще неизвестно, успеет ли донести до места встречи. Что-нибудь вкусненькое? Банально. Да и девушки к еде относятся не так, как мужчины, опасаются фигуру испортить. Ювелирное украшение? Не настолько знакомы, такие безделушки солидных денег стоят. В тупик встал, даже настроение упало. В первый раз почувствовал себя не способным принять решение. И знакомых женщин, посоветоваться, нет. С такой службой вообще непонятно, как он с Настей познакомился. Другие офицеры на его службе уже с семьями, с детьми. Ему уже двадцать восемь, самое время. Однако человеком он был решительным. Решил пройти по Невскому проспекту. Улица фешенебельная, полно магазинов и лавок и товары любые – отечественные и европейские, на выбор – ткани, костюмы, шляпки, украшения, обувь, табачные изделия. Все что душе угодно и качества отменного, ибо магазины на Невском самые дорогие в городе. И за качество владелец ручался честью. Вот чего не хватает нынешним производителям и продавцам. День свободный, не торопился. На Невском был не один раз, но больше по делам службы. Обмундирование и обувь за казенный счет, кушал в трактирах и ресторанах, заходить в магазины нужды не было.

Вот пройти мимо оружейного магазина торгового дома Депре не смог, заглянул. Ба! Какого оружия только нет! Револьверы, охотничьи ружья, ножи. В основном производства заграничного. Оружие в империи продавали свободно. Через три десятка лет, к концу века, можно было купить и новинки – автоматические пистолеты – Маузера, Парабеллума, Браунинга и очень достойный отечественного производства револьвер наган. И стоил он всего 26 рублей, тогда как «маузер» 34 целковых, «парабеллум» больше 58 рублей. А тульское охотничье ружье 12-го калибра вполне доступные 16 рублей. Поэтому охотой занимались многие мещане, занятие достойное.

После октябрьского переворота 1917 года большевики оружие у населения изъяли. А ну как поднимут его на власть?

Постоял, поглазел и зашел в соседний магазин, да и то из-за ароматов.