Ученик Путилина

И все же Павел решился. Жандармы или полиция не работали в белых перчатках. Для пользы дела приходилось сотрудничать с информаторами из уголовной или революционной среды, платить им деньги или закрывать глаза на их мелкие прегрешения.

Вот и теперь Павел встретился с двумя домушниками, как называли квартирных воров. Обычно, прежде чем забраться в богатую квартиру, за ней следили. Когда хозяин уходил на службу, не оставалась ли в квартире супружница или прислуга?

И сейчас Павел показал фотографию Судейкина.

– Вести будете от Охранного отделения. Не приближаться, иначе он определит слежку. Мне надо знать, куда он заходит, адреса. И больше ничего. За каждый день даю десять рублей. Присматривать по очереди, день один наблюдает, день – другой. Хорошо бы одежду менять, чтобы не примелькаться. Для начала – десять дней.

– Павел Иванович, не учи ученого.

Фото не отдал, дал посмотреть, перед расставанием забрал. Мало ли что, фото – улика. Десять рублей – вполне приличные деньги. От двух до пяти рублей стоила корова, заработная плата рабочего на заводе от восьми до двадцати рублей, в зависимости от квалификации.

Вот с кем Судейкину повезло, так это с Дегаевым. По его доносам была арестована значительная часть народовольцев. В частности, после убийства Александра II Фигнер осталась единственной не арестованной из исполкома организации «Народная воля» и пустилась в бега.

Обосновалась в Харькове, жила по чужим документам. Дегаев приехал к ней, и Вера выдала все явки, адреса и пароли. Мотивировала тем, что в случае ее ареста должен остаться кто-то, кто возглавит организацию и сможет собрать воедино ее членов.

Самой большой удачей Судейкина была ликвидация динамитной мастерской, располагавшейся на Васильевском острове, 11-й линии, дом двадцать четыре. Бомбы для «Народной воли» изготавливал техник М. Ф. Грачевский. Арестовать его и изъять все запасы сырья для изготовления динамита, это как вырвать ядовитые зубы у гадюки. Удар по революционному подполью сильный. Министр внутренних дел акцию оценил, Судейкину выдали денежную премию в пятнадцать тысяч рублей. За такие деньги можно было купить двухэтажный особняк.

Судейкину симпатизировали министр внутренних дел Н. Игнатьев и директор полицейского департамента Праве. Но получить аудиенцию у государя за время службы в Санкт-Петербурге Судейкину так и не удалось.

Через десять дней Павел встретился с ворами в парке, в глухом уголке. Были у него ключи от конспиративной квартиры, но там встречаться опасно, может быть слежка. А «спалить» ценных информаторов не хотелось. Потому как большинство уголовников люди тупые, с ограниченными желаниями. Украсть, продать перекупщику за треть цены, всласть погулять – покутить день-другой, вот их потолок. Информаторы из них никакие. У преступников обычно отсутствует жалость, чувство сострадания даме или своему собрату по преступному ремеслу. И, если выгодно, запросто сдаст товарища полиции или жандармерии.

Оба домушника вручили Павлу список адресов, где бывал Судейкин. О, какой большой список. Павел удивился. Уж очень активен Георгий Порфирьевич, тут и публичный дом, скорее всего там информаторша. Мужчина может подвыпить, разоткровенничаться, невзначай выдать важные сведения – знает, что нельзя говорить, но тянет показать свою значимость и осведомленность, близость ко двору его величества.

Несколько раз натыкался на адреса непонятные.

– Это что? – ткнул в строчку.

Почерк у обоих домушников корявый, да что с них взять, Царскосельский лицей не оканчивали. Воры давали пояснения. Один адрес вызвал вопросы. Ничем не примечательный дом, почти на окраине. Хозяйка моложавая дама под пятьдесят, судя по одежде – мещанка. Что общего может быть у нее с жандармом? Любовь? Слишком велика разница в возрасте. Если бы она была моложе, это понятно.

– Хозяйка куда-нибудь выходит? Кто еще в доме живет?

Воры переглянулись. Задачи выяснить не было. Павел вручил каждому по сто рублей ассигнациями.

– Значит так. Ты, Глеб, будешь следить за домом мещанки. Куда выходит, кто к ней приходит. А ты, Федор, продолжаешь следить за Судейкиным.

– Сложно. Он-то на пролетке едет, а мне где взять? И так уже бегал, чтобы не упустить. А я все же не мальчик.

– Нанимай пролетку, затраты верну. Только слишком заметно будет. Если Георгий Порфирьевич слежку заметит, может поспрашивать жестко. Будешь молчать, рукоятью револьвера зубы выбьет.

Федор рукой взялся за челюсть.

– Не хотелось бы. Я дантистов боюсь.

Прошло еще десять дней. Павел в Дворянское собрание не ходил, пока похвастать результатами не мог. Да еще случай удобный подвернулся. Был у Судейкина в кабинете на приеме, как того позвали к следователю. Арестованный давал какие-то важные сведения. Георгий Порфирьевич поколебался несколько секунд.

– Павел Иванович, вы простите великодушно, я отлучусь на несколько минут и мы продолжим.