Ученик слесаря

После этого случая Иван с ним не работал. Отставной наставник следил за ним издали. Смотрел внимательно и зловеще.

Были и другие приметы нагнетания агрессии, концентрации вокруг Ивана нечистых сил. Однажды он возвращался домой затемно, и при свете фонарей, на довольно людном участке улицы, на него накинулась стая неопознанных птиц. Они налетели с каким-то нептичьим визгом, хлопаньем крыльев, шевелением воздуха и едва не сбили его с ног. Крупные, с голубя. Когтистые. С клювами, острыми, как ножи. Впрочем, задето было еще пара прохожих, так что это вполне могло быть результатом переполоха пернатых, вызванных неизвестной, но рациональной причиной. Тем более, что серьезно никто не пострадал. Тут же какой-то пьяный братался с прохожими, так его голубями и не задело.

А то избили его приятеля Болта, выбили зуб, причем по расположенью во рту соответствующий тому, который был злым роком Петрухи.

Что-то мне раскошмарилось, отгонял от себя эти симптомы Иван, пытаясь не замечать этих зловещих знаков. Которые и в цехе накапливались.

Написал заявление об уходе токарь. Начальник цеха вдруг слег в психиатрию с симптомами каких-то деменций. Все меньше становилось народу вокруг. Все больше сгущалось в углах мраку.

Непрозрачные для света углы - для звука иной раз прозрачны бывали. Бросишь гайку - отзовется звоном о металл или стуком о стену, а то и не отзовется совсем - словно способен был это мрак растворять предметы. Порой казалось, что кто-то пыхтит впотьмах. Но большей частью ощущение пустоты присутствовало. Оттуда тянуло холодом, сыростью, хотя сыро было кругом, но эта сырость была иного, более промозглого качества. Словно в этих углах томилось небытие, и, войдя в этот сумрак - сам исчезнешь из пространства и времени навсегда. И Иван вблизи этих углов чувствовал себя настолько потерянным, будто являлся частью того, чего уже нет, и эта принадлежность отсутствующему, несуществующему целому и его состояние делало призрачным и не-сущим.

Так почти месяц прошел. Срок приближался - день Д и час Ч. Петруха все более в силу входил, демонстрируя как бы ненароком ее Ивану. То завязывал в узел стальной пруток. То крошил в пальцах кирпич. То останавливал, ухватив за лопасть и упершись ногами в пол, вращенье смесителя.

Но и Иван времени не терял зря. Тоже готовился. Не исключено, что налетит Петруха внезапно. Нападет из-за угла, со спины навалится. Большинство его деяний было в цехе совершено. Вероятно, цех был наиболее подходящим для него местом. Может, дополнительную энергию ему давал, будучи сходен с адом. Или единство времени автоматически предопределяло единство места. Поэтому Иван на всем пространстве, на всех трех этажах припрятал в разных местах - где под лестницей, где под лавкой, где за или под тем или иным агрегатом - увесистые предметы. Кирпичи, дубьё. Обрезки труб и металла различного профиля, предполагая ими воспользоваться для защиты или нападения, когда время придет. Руку себе перебинтовал, вложил меж бинтами свинец.

Так что час Ч, настав, не был для него неожиданностью. Возвестив о своем начале дверным звонком.

Тем не менее, Иван вздрогнул. Ноги на какое-то время сделались ватными, и шоферу пришлось с полминуты жать на звонок, прежде чем Иван ему отпер.

- Спал?

- Спал.

- Рано для молодежи, - сказал шофер, посланный за Иваном диспетчером. - Я был уверен, что дома тебя не найду.

Было начало десятого. Смеркалось. Иван еще и света не зажигал.

- Что там? - спросил Иван.

- Насос, - сказал посланник. - Стала смена пускаться, а он застучал. Сказали, что вы с Фандюком им занимаетесь. За вами, мол, закреплен.

Иван не стал уточнять, какой именно, будучи почти уверен, что этот стук Петруха организовал. Стук с того света. Иван передернул плечами.

- Курточку накинь, - сказал шофер, по-своему истолковав Иваново состояние. - Прохладно сегодня. И немного дождит.

Петруху, сказал шофер, дома не нашли, но ты парень взрослый уже, разберешься с этим насосом самостоятельно. Разберусь, кивнул Иван, вызванный для других разборок. Дядя Петя, скорее всего, поджидает уже его в цехе. Готовя свои каверзы.

Внутренне состояние Ивана в это время было достаточно сложным, чтоб попытаться его описать в двух словах.

Пока ехали до завода, мандраж его намного ослаб. Ему удалось влить в себя изрядную долю храбрости. Твоя судьба - результат твоей же деятельности, энергетики, заложенной в тебе, твоей сопротивляемости среде. И пока шел от проходной до четвертого цеха, кураж и мандраж в нем так тесно сплелись, что разъять их было невозможно. Одно состояние подпитывало другое, и убери, казалось, одно, то и другое исчезнет, и останется лишь вялость и слабость в ногах, как в то мгновенье, когда он услышал звонок и понял, от кого этот посланец.