Ученик Смерти 2

Если говорить конкретно, именно я его значительно сократил, не имея желания еще и с данной темой затягивать надолго. Потому что вообще не видел необходимости сближаться с человеком, которого в скором времени собираюсь убить. И, как бы, да. Судьба Старейшины Дома Черной Луны предрешена. Чего уж скрывать.

Лично мне, Матвей Иванович ничего такого сверхужасного не сделал. Ну, да, он отправил бастарда в ссылку, а потом в кадетскую школу слугой. Однако с другой стороны, мог бы и убить. Здесь эта тема достаточно распространена. Официальных детишек Старейшины строгают с большим усердием, а таких, как я, нагулянных, предпочитают уничтожать, как ненужный элемент, на ранних стадиях. Либо уже по факту рождения, если проворонили раннюю стадию.

Жестоко? По мне — нет. Я даже понимаю, в чем смысл столь оригинального подхода. На кой черт главам кланов лишние конкуренты? И еще есть подозрение, что Дома хотят чистоту крови хотят сохранить. Это прямо манечка какая-то у всех власть имущих. С чего они взяли, будто их кровь отличается от какой-то другой, не знаю. Выглядит она точно так же. Пускается тоже одинаково. Горло вон — чирк ножиком, и все. Неважно, кто ты: Старейшина, бастард или сраный ушастый из мира Веера. Уж это я точно могу сказать. Всяких экземпляров приходилось в жертву приносить. Но… Что говорится, со своим уставом в чужой удел не лезут. Хотят они тут друг друга гнобить? Пусть гнобят. Все равно среди местных вряд ли найдется тот, кто будет представлять опасность для меня. В любом случае, к главе Дома Черной Луны у меня претензий не имеется, несмотря ни на что. Личных претензий имею в виду. Просто иной дороги к артефакту клана нет. А он мне нужен. Как и звание Старейшины.

В общем, иной дороги нет. Значит, как не прискорбно это признавать, и папашу, и братца придется исключить из будущей шахматной партии окончательно. Хотя… Ладно. Не прискорбно. Зачем я вру? Вообще безразлично, что там будет с родственниками.

— Сын. Роберт. Расскажи правду. Не бойся, говори, как есть, в подробностях и с деталями. Кто это сделал? Я найду и накажу их всех. Кожу сдеру с каждого, — Матвей Иваныч, едва мы отошли на приличное расстояние от остальных, положил мне руку на плечо и внимательно уставился отеческим взглядом.

Вообще, хочу сказать, задолбали мое плечо. И главное — одно и то же. Кто хватает, кто треплет, кто постоянно конечности на него кладёт. Будто оно у меня казённое. Поэтому я резко дернул этим плечом, скидывая папашину руку. Но, пользуясь моментом, заценил колечко, мелькнувшее прямо перед моими глазами. Оно было у Старейшины на законном безымянном пальце. Черное. Словно выплавленное из камня. Без каких-либо дополнительных украшений. Ничего, моя прелесть. Скоро мы будем с тобой вместе. Это я про кольцо, естественно.

Моя реакция Матвею Ивановичу очевидно не понравилась. Он ожидал, видимо, другого. Аж скулы выступили от того, как крепко Старейшина сцепил зубы.

— Вы если, папенька, явились, чтоб защитить незаконнорождённого сына, то зря потратили время. У меня все хорошо. Вот, учусь. Сегодня собираюсь присягу принять. Кто меня похищал, не знаю. Не видел. Этот момент сразу давайте уточним. Я так понимаю, он принципиально важен. Глаза завязали, руки скрутили, ироды. За шиворот взяли и в машину засунули. Все. Потом пришёл Борис и спас вашего ублюдка. После Бориса пришёл Владик. Он тоже молодец. Естественно, не в одно время. Думаю, вы точно знаете, что похищений было два. Все. Больше рассказать нечего. Еще имеются какие-то вопросы?

Я сделал максимально почтительное лицо, чтоб совсем уже по-хамски не выглядело мое поведение, и склонив голову к плечу, уставился на Старейшину. Конечно, я знал, что его такая манера поведения выведет из себя. Гонору-то у каждого главы — на десятерых хватит. Но в том и суть. Пусть лучше сразу отцепится со своей внезапной родительской любовью, чем будет таскаться сюда через день. Пока что мне Матвей Иванович не нужен. Помешает только. Надо, кстати, у Смерти спросить, что эта за странная блажь в голову Карамзину пришла. На кой ляд ему бастард понадобился? Хотя…

Я машинально перевел взгляд за спину отца. Там, вдалеке, замерли Валькирия, которая в мою сторону вообще не смотрела, Владик, что-то активно изучающий в клумбе, Борис, настойчиво пялящийся на Матвея Ивановича, и Левая рука главы. Вот он меня заинтересовал.

Рассчитывать, будто Смерть со мной честна и откровенна… Ну, это даже не смешно. Ничего она не расскажет. Или расскажет то, что ей надо. А вот Максим Никанорович… С ним точно надо побеседовать.

— Это детский бунт и обида? Ты хочешь, чтоб я проникся чувством вины? — выдал вдруг Матвей Иванович, отвлекая меня своим дебильным вопросом от созерцания толстяка.