Ученик смерти

-От одной африканской животины… Не важно откуда она. Могу только сказать, что он присутствовал при сожжении своего деда и на тот момент был в целости и сохранности. На площади, среди толпы, на него не обратили внимания.

-Это кое-что меняет… кое-что. Да. Определенно. Вопрос, зачем он тебе? Это значимая фигура и…

-Хочу стать его отцом, - сказал я, а потом вспомнил, в чьем теле нахожусь и поправился. – Или братом. Это не так важно. Важно то, что этот Том нужен мне живым, а так же, мне нужна его компания. От меня гарантирую любые услуги, кроме интимных. Убить, обмануть, встретить, забрать, украсть, проникнуть, подставить. Что угодно.

-Убить… - Сави прошептал это слово, как будто оценивая, что именно я хотел им сказать. – В трущобах есть старое поместье. Там засели члены банды Гундера. Инквизиция не прямыми путями натравила их на нас. Но методы бандитских образований известны: бей всех, а крайнего найдем позже. Страдают горожане и мои агенты. Сознаются и те и другие, так что, дела паршивые. Нужно показать другим бандам, на примере этой, что с нами так нельзя. Было предпринято несколько поджогов и диверсий, но судя по всему, для Гундера это выглядело неубедительно. Твои предложения?

-Как я должен это оформить? – спросил я, доставая своим кинжалом грязь из под ногтей. – Кровавая баня, массовое отравление, групповой суицид?

-Это должно стать демонстрацией. Если у тебя получится сделать хоть толику того, что ты перечислил, этого будет достаточно.

-Значит человеческая многоножка…

-О чем ты?

-Узнаешь, когда закончу. А сделаю я это в течение трех дней. И к этому времени мне бы хотелось видеть Тома.

Сави кивнул и опустил голову. Можно было подумать, что он заснул, но когда его глаза поднялись ко мне, в них была холодная твердость.

-Ты человек вербованный самим Вайгеном, а значит, должен знать. Он погиб два дня назад, по пути в свое поместье…

Глава 15. Пути мои неисповедимы

Так вышло, что я давно ушел, покинул старую антикварную лавку «под кленом», но головой был ещё в той самой мелкой комнатке и смотрел в уставшие слова Сави. Смерть Вайгена – это плохая новость. Планировал доить его чуть дольше, прежде чем кинуть. Но что его смерть может сказать? Правильно. Несчастные случаи не такие уж и случайные, когда дела касаются тех, кто сует нос в важны дела. Вайгин был из таких. Вполне возможно, что он где-то просчитался, а это означит, что этот просчет мог коснуться и меня.

Если так, не удивительно, что именно мою повозку предпочли осмотреть господа из инквизитории…

-…какое-то время мы сможем существовать автономно, - говорил мне Сави тихим голосом. – Но без Вайгена наше предприятие слепнет на полтора глаза и лишается крупного источника финансов. Это может сказаться о нашей информированности, а именно от неё зависят жизни…

Образ старого подпольщика померк. Я стоял на перекрестке гончарной и торговой улиц. Уже вечерело, лотки негоциантов уже активно сворачивались в преддверии темноты. Кеймор напоминал мне каменный мешок. Да… а инквизиция узел на горловине, который хрен меня отсюда выпустит. Не удивлюсь, что если попытаюсь пройти через ворота, обнаружу у местной стражи приказ о моем невыезде.

Надо было двигать в таверну. Негоже оставаться на улице в темное время суток. Может так случиться, что на утро стража обнаружит массовый геноцид воров, убийц и работорговцев. Уверен, каждый на их месте захочет общипать такого привлекательного мальчишку, как я… а если нет, я ведь могу и обидеться. Тогда пострадает ещё больше.

Родная таверна встретила меня запахами жареного мяса, супа и пряностей. Ступая в уютную обстановку этой забегаловки, у меня вышло даже выловить в себе давно забытое чувство - я дома…

Даже не смотря на пилигрима, пролетевшего мимо. Вслед за беднягой летела пара выбитых зубов, бисером рассыпавшихся по мощеной дороге.

-И шоб я твою харю тутачки больше не видал! – рычал на пилигрима опьяневший, озверевший и одуревший мужик, с руками-окороками и бородой до пупка. – Зрячих хулить начинай, коли сам чоль важного скуешь, ти соберешь! Пророчествования в гузно себе сунь и подотрись! Тьфу!

Харчок едва не задел меня, но задел пилигрима, который пытался собрать остатки своего сознания, распрысканного после удара и падения.

-Пролок… о милостифый… - шептал пилигримм. Недостаток зубов мешал ему это делать, как и поток крови с разбитых десен: та заливала ему губы и подбородок. Лицо странника напоминало мрачную маску театрального репертуара. – Итиоты! Фещий говолил! От клови в кловь, в клови утонет! Последни станет пелвым, и Сила изменит сына, отца и мац! Смотлите! Смотлите!

Палец пилигрима указал на меня. Мой палец, вопросительно, как бы «точно я?» тоже оказался у груди.

-Я его не знаю, - честно сказал я бычаре, стоявшему напротив меня.

-Ты меня слуфал! – кажется, у пророка начала распухать губа, так что, в речи его стало ещё на порядок больше невнятных звуков. – Понифаешь! Понифаешь! Да… я…

И я закрыл перед ним дверь.

-Давно это надо было сделать, - натянуто улыбнулся я толпе и получил одобрительный возглас.