Ученик убийцы. Королевский убийца (сборник)

– Ты не можешь, потому что ястребы не любят тебя. Ты слишком теплый и слишком мало занят самим собой. Теперь слушай меня. Ты не провалился, болван. Гален пытался выставить тебя. Если ты не вернешься, то позволишь ему победить. Ты должен вернуться, и ты должен научиться этому. Но, – и тут он повернулся ко мне, и ярость в его глазах тоже относилась ко мне, – ты не должен стоять как мул, пока он бьет тебя. Ты по праву рождения можешь претендовать на его время и его знания. Заставь его отдать тебе то, что тебе принадлежит. Не убегай. Никто никогда ничего не выиграл бегством. – Он помолчал, хотел сказать что-то еще, но прикусил язык.

– Я пропустил слишком много уроков. Я никогда…

– Ты ничего не пропустил, – упрямо возразил Баррич. Он отвернулся, и я не смог понять его тон, когда он добавил: – Без тебя уроков не было. Ты наверняка сможешь продолжать занятия с того места, на котором вы прервались.

– Я не хочу возвращаться.

– Не трать мое время на споры, – сказал он твердо. – Не смей испытывать мое терпение. Я сказал тебе, что ты должен делать. Выполняй.

Внезапно мне снова стало шесть лет, и снова человек на кухне одним взглядом заставил отступить толпу. Я испуганно вздрогнул. Мне вдруг показалось, что легче противостоять Галену, чем ослушаться Баррича. Даже когда он добавил:

– И щенка ты оставишь со мной до конца занятий. Сидеть целый день взаперти у тебя в комнате – это не жизнь для собаки. У него шерсть испортится и мускулы перестанут расти. А ты изволь приходить сюда каждый вечер ухаживать за ним и за Угольком, иначе ответишь мне. И мне плевать, что скажет на это Гален.

И я был отпущен. Я передал Кузнечику, что он остается с Барричем, и он принял это с хладнокровием, которое удивило и задело меня. Удрученный, я забрал горшочек с мазью и поплелся обратно в замок. Я взял еды на кухне, потому что не осмелился идти в трапезную, где мог повстречать кого-нибудь, и поднялся в свою комнату. Было холодно и темно, в очаге не горел огонь, в подсвечниках не стояли свечи, и сгнивший тростник под ногами мерзко пах. Я принес свечи и дрова, разжег огонь и, пока он забирал часть холода у пола и каменных стен, занялся уборкой тростника. Потом по совету Лейси как следует вымыл пол горячей водой с уксусом. По счастливой случайности я умудрился взять уксус, ароматизированный эстрагоном, и скоро в комнате приятно пахло этой травой. В изнеможении я бросился на кровать и заснул с мыслью о том, почему мне так и не удалось узнать, как открывается потайная дверь в комнаты Чейда. Но я не сомневался, что он просто выгнал бы меня, – Чейд был человек слова и не стал бы вмешиваться до тех пор, пока Гален не покончит со мной. Или пока не выяснил бы, что я покончил с Галеном.

Меня разбудил свет свечей в канделябре шута. Я совершенно не понимал, где нахожусь и сколько сейчас времени, пока шут не сказал:

– Ты как раз успеешь помыться, поесть и первым прийти на башню.

Он принес теплую воду в кувшине и теплые булочки из кухни.

– Я не иду.

Это был первый раз, когда шут показался мне удивленным.

– Почему нет?

– Это бессмысленно. У меня ничего не выйдет. У меня просто нет способностей, и я устал биться головой о стену.

Глаза шута расширились еще больше.

– Мне казалось, что у тебя все шло хорошо до…

Теперь пришел мой черед удивляться.

– Хорошо? А почему, ты думаешь, он издевался надо мной и бил в качестве награды за успехи? Нет. Я не способен был даже понять, в чем там дело. Все остальные уже обошли меня. Почему я должен возвращаться? Чтобы Гален мог еще более убедительно доказать, как прав он был?

– Что-то, – осторожно сказал шут, – что-то тут не так. – Он немного подумал. – Прежде я просил тебя прекратить уроки. Ты отказался. Ты помнишь это?

Я попытался вспомнить.

– Иногда я бываю упрямым, – согласился я.

– А если сейчас я попрошу тебя продолжить? Пойти наверх, на башню, и попытаться еще раз?

– Почему ты больше не отговариваешь меня?

– Потому что то, что я пытался предотвратить, теперь позади. И ты выдержал. Так что теперь я пытаюсь… – он оборвал себя. – Как ты сказал, зачем вообще говорить, если не можешь говорить прямо?

– Прости, если я так сказал. С друзьями так не говорят. Я не помню этого.

Шут слабо улыбнулся.

– Если ты этого не помнишь, то я тем более не должен. – Он взял мои руки в свои. Его прикосновение было странно холодным. Дрожь охватила меня. – Ты будешь продолжать, если я попрошу тебя? Как друг?

Это слово так странно звучало в его устах! Шут произнес его без насмешки, осторожно, как будто, прозвучав, оно могло изменить значение. Его бесцветные глаза удерживали мой взгляд. Я обнаружил, что не могу сказать «нет», и кивнул.

Тем не менее я встал неохотно. Шут с бесстрастным интересом смотрел, как я складываю одежду, в которой спал, умываюсь и жую принесенный им хлеб.

– Я не хочу идти, – сказал я ему, покончив с первой булочкой и взяв вторую. – Не понимаю, что это может изменить.

– Не знаю, почему он возится с тобой, – согласился шут. Его обычный цинизм вернулся.

– Гален? Он должен. Король…

– Баррич.