Ученик воина. Игра форов

«Почему я никогда не хотел стать командиром космического корабля, как мать?» Капитан Корделия Нейсмит из Бетанского Астроэкспедиционного корпуса занималась опасным делом, совершая вслепую п-в-переходы — ради человечества, ради чистой науки, ради развития экономики Колонии Бета, ради… Что, собственно, двигало ею? Она командовала исследовательским кораблем с шестьюдесятью членами экипажа, оторванная от дома, от всего, что несло помощь и утешение в трудную минуту. Хотя, если подумать, в том, чем она занималась, были свои преимущества. К примеру, в таком отдалении от родной планеты цепь субординации разрывалась, и выполнение приказов ее командования зависело от умения читать между строк и даже добавлять свое. Умение интерпретировать приказы — великая вещь, и Корделия Нейсмит была мастером по этой части.

Она легко вошла в барраярское общество, и только очень внимательный наблюдатель мог заметить, как далека она от него — с ее храбростью и здравомыслием, с ее врожденной способностью ни от кого не зависеть и страхом дать почувствовать другому зависимость от нее самой. В ее системе ценностей, кажется, вовсе отсутствовало понятие иерархии, так много значившее на Барраяре. Капитан Корделия Нейсмит и адмирал Эйрел Форкосиган — это была воистину пара. Но следовать по стопам матери — все равно что ступать по раскаленным угольям.

— Как дела на свете? — спросил Майлз. — Тут, знаешь ли, так же весело, как в камере-одиночке. Может, они все-таки решили, что я мятежник?

— Не думаю, — ответила графиня. — Остальным потихоньку велели подать в отставку — я имею в вицу твоего лейтенанта Бонна и прочих. Не то чтобы вынужденную, но без выходного пособия, пенсии и членства в Императорском легионе, чем вы, барраярцы, так гордитесь…

— В таком случае, считай их просто резервистами, — решил Майлз. — А что с Метцовым и новобранцами?

— Он был уволен. И, думаю, потерял больше всех.

— И его отпустили? — нахмурился Майлз.

Графиня Форкосиган пожала плечами:

— Так как смертных случаев не было, Эйрела убедили не созывать военный трибунал. А новобранцев решили вообще оставить в покое.

— Ну что ж, это правильно. А как насчет меня?

— Официально ты числишься арестованным Имперской безопасностью. На неопределенный срок.

— О да. Тюрьма и должна быть местом, где царит неопределенность. — Майлз теребил край простыни. Суставы все еще болели. — И сколько времени продлится моя неопределенность?

— Столько, сколько необходимо для задуманного ими психологического эффекта.

— Какого? Свести меня с ума? Еще три дня — и готов.

Мать усмехнулась:

— Необходимо убедить барраярских служак, что ты понес должное наказание за свое… э-э… преступление. Если уж ты угодил в это зловещее местечко, пусть утвердятся в мысли, что с тобой здесь не церемонятся. А если выпустить тебя и позволить расхаживать по городу, вряд ли они поверят, что Иллиан подвешивал тебя вниз головой или поджаривал на медленном огне.

— К чему весь этот спектакль? — Майлз откинулся на подушку, стараясь скрыть горечь. — Я хотел быть полезным, и только.

Мать снова улыбнулась:

— Ты готов присмотреть себе другое занятие?

— Быть фором — больше, чем занятие.

— Да, ты прав. Это патология. Навязчивая идея. Галактика велика, Майлз. Существуют и другие способы приносить пользу.

— В таком случае, что тебя держит здесь, на Барраяре? — ответил он уколом на укол.

— Знаешь, — мать слабо улыбнулась, — желания тех, кого мы любим, могущественнее любого оружия.

— Если уж речь зашла об отце, он еще придет ко мне?

— Нет. Должна тебя предупредить, что он решил для вида рассердиться на тебя.

— Только для вида?

— Конечно же! Ему приходится быть сверхосторожным, имея дело с барраярским генералитетом. А вообще-то он уже видел тебя продолжателем своих социально-политических реформ. Но все это основывалось на том, что ты сделаешь солидную военную карьеру. Он даже нашел способ использовать на пользу Барраяра твои дефекты.

— Да, я знаю, — угрюмо потупился Майлз.

— Но ты не думай об этом. Отец, без сомнения, отыщет смысл в том, что случилось. Не только смысл, но и надежду обратить все во благо.

Майлз вздохнул.

— Но я должен заняться хоть чем-нибудь! Мне нужна одежда!

Мать грустно покачала головой…

Оставшись один, Майлз попробовал позвонить Айвену.

— Где ты сейчас? — подозрительно спросил тот.

— В тюрьме. Влип по уши.

— Вот как! В таком случае — извини. Не хочу, чтобы ко мне прилипло что бы то ни было, — бросил Айвен и отключился.

Глава 7

На следующее утро Майлза перевели в другое место. Сопровождающий, разрушив все его надежды снова увидеть небо, спустил Майлза всего лишь этажом ниже. Офицер открыл ключом дверь в одну из тайных квартир, предназначенных для охраняемых свидетелей. И, догадался Майлз, для политически неудобных персон.

— Сколько же я здесь просижу? — спросил он офицера.

— Об этом мне ничего не известно, — официально ответил тот и вышел.