Ученик воина

– О, нет. Это было в конце Периода Изоляции, почти сто лет назад. Император Дорка Форбарра создавал централизованное государство и сокрушал власть графов как суверенных правителей – и за это шла гражданская война. Одной из главных вещей, сделанных Доркой, была ликвидация частных армий, которые графы содержали, как это называлось на старой Земле, «за довольствие и жалование». Каждого графа ограничили двадцатью человеками вооруженной свиты – просто телохранителями.

– Ну, а у лорда Форлопулоса шла междоусобица с несколькими соседями сразу, для чего ему этой доли явно не хватало. А посему он и нанял две тысячи так называемых поваров и послал их нападать на своих врагов. Вооружая их, он проявил немалую изобретательность: мясницкие тесаки вместо коротких мечей и так далее. Тогда было множество ветеранов, только что потерявших службу и ищущих другую, и они не были слишком горды, чтобы не соглашаться… – глаза Майлза весело поблескивали.

– Естественно, император воспринял это по-своему. Дорка выступил в поход на Форлопулоса со своей регулярной армией – к тому времени единственной на Барраяре – и арестовал того за измену. А наказанием за нее было – и остается по сей день – позорный столб и смерть от голода. Так что человек с двумя тысячами поваров был приговорен к голодной смерти на Главной Площади в Форбарр-Султане. Подумать только, всегда говорили, что у Дорки Форбарры нет чувства юмора…

Ботари мрачно улыбнулся, Баз фыркнул. Хэтуэй издал куда более фальшивый смешок. – Прелестно, – пробормотал он.

– Но конец у этой истории счастливый, – добавил Майлз, и Хэтуэй просветлел. – Примерно в это же время к нам вторглись цетагандийцы, и лорда Форлопулоса отпустили.

– Кто, цетагандийцы? Повезло…

– Да нет, сам император Дорка, чтобы тот сражался с цетагандийцами. Видите ли, его не простили, просто отложили исполнение приговора. А когда Первая Цетагандийская война закончилась, ему пришлось бы подвергнуться наказанию в полной мере. Но он погиб в бою, сражаясь, так что его смерть в конце концов была почетной.

– Это и есть счастливый конец? – Хэтуэй пожал плечами. – Да уж…

Тут Майлз заметил, что Баз снова замолчал и ушел в себя. Майлз для пробы улыбнулся ему, и тот ответил улыбкой, делающей его лицо моложе. Майлз принял решение.

– Господин Джезек, я собираетесь сделать вам одно предложение, а вы можете принять его или отвергнуть. Корабль, о котором я упомянул, это РГ-132. Скачкового капитан-пилота зовут Арди Мэйхью. Если вы можете исчезнуть – по-настоящему исчезнуть – на следующие пару дней, а потом связаться с ним в космопорте Силика, то пилот будет знать, что должен предоставить вам койку на борту улетающего корабля.

– Зачем вы вообще помогает мне, господин… лорд…

– Господин Нейсмит – из практических соображений. – Майлз пожал плечами. – Назовите это причудой – люблю видеть, как человек получает второй шанс. Дома от таких вещей не очень-то в восторге.

При слове «дома» глаза База молча зажглись в ответ. – Ладно, приятно было услышать родной выговор, хоть на короткое время. Так что, может, я и поймаю вас на слове, – тут он вспомнил, что отвечать прямо не стоит, – а может, и нет.

Майлз кивнул, забрал назад свою бутылку, махнул Ботари и удалился. Когда Майлз оглянулся, Джезек был уже тенью, растворившейся возле противоположного выхода.

Майлз заметил, как глубоко нахмурился сержант Ботари. Он криво улыбнулся и поддал ногой контрольную оболочку какого-то выброшенного на свалку промышленного робота, наподобие скелета валявшуюся поперек кучи прочих обломков. – Ты хотел бы, чтобы я его сдал? – мягко спросил он. – Хотя ты службист до мозга костей – думаю, хотел бы. Не сомневаюсь, отец мой хотел бы тоже – до того он одержим идеей всепоглощающей власти закона, не важно, насколько ужасны ее последствия.

Ботари успокаивался. – Не… не всегда, милорд. – И он снова погрузился в молчание, на это раз неожиданно нейтральное.

– Майлз, – прошептала Елена, завернув к нему ночью по дороге из ванной в спальню, которую она делила с госпожой Нейсмит, – почему ты не идешь в постель? Почти утро.

– Не спится. – Майлз ввел еще один запрос в бабушкин комм-пульт. Он и вправду чувствовал себя свежим и неестественно бодрым. Это было кстати, раз уж он вплотную занялся коммерческой информационной сетью чудовищной сложности. Похоже, на девяносто процентов успех здесь зависел от того, правильный ли вопрос ты задаешь. Мудрено, но после нескольких часов работы он, кажется, в этом наловчился. – Кроме того, в запасной спальне расположился Мэйхью, а я обречен спать на кушетке.

– Я думала, кушетка досталась отцу.

– Он мне ее уступил, с эдакой улыбочкой мрачного ликования. Он ее ненавидит. Он спал на ней все то время, что я учился в здешней школе. И возлагает на эту кушетку вину за все спазмы и боли в спине и пояснице, какие у него с тех пор случались, даже два года спустя. Нет-нет, и быть не может, что это преклонный возраст к нему подступает…