Ученик. Второй пояс (СИ)

Ещё поглядел, как зависшие в воздухе шары по одному возвращаются к подножию флагов, как стихает невидимый ветер, позволяя опасть полотнищам, а затем двинулся по дорожке дальше, проходя мимо остальных тренировочных площадок, отделённых друг от друга десятками шагов густого то ли леса, то ли парка. Для первого он был слишком ухоженным, для второго слишком беспорядочным: дорожки петляли, деревья и кусты росли абы как, без строгого порядка.

Не стал я заходить и на площадку, где на тебя обрушивались десятки слабых техник, а ты должен был разрушать их мечом. Не сегодня. Тем более, там оказалась настоящая очередь из трёх соучеников.

Я прошёл мимо, на мгновение коснувшись кулаком ладони в ответ на их приветствие.

Остановился только там, где за невысокой живой изгородью из колючего барбариса открылся вид на толстый столб.

Признаться, впервые увидев это место, я понял его предназначение ещё до пояснения старика Урика, главы нашего Павильона. Трудно забыть штуку, которая причинила тебе столько боли.

Ещё трудней было бы тогда поверить, что наступит время, когда я сам, добровольно буду сюда приходить ради тренировок.

Но старик Урик, знакомя нас с тренировочными формациями, посоветовал хорошо подумать и выбрать те, которые сделают наши сильные стороны ещё сильней, и исправят наши самые слабые стороны.

Моя самая слабая сторона – это никудышная медитация познания. Но ежедневное посещение формации для её тренировки пока не дало никаких результатов. Сильные же…

Честно говоря, сложно оценить самого себя, но я честно попытался. Даже исчёркал записями несколько листов бумаги. И решил, что стойкость – одна из таких сильных сторон.

Во время похода с отрядом Аймара к Сердцу Стихии я не раз видел, как стражники используют зелья заживления. И как после этого меняются их движения, когда они двигаются вопреки боли. Я даже использовал это зелье на тяжёлой ране, чтобы лишить сознания Серпета в нашей короткой схватке в палатке Агоста Тамим. Не каждый идущий и не с каждой раной оставался на ногах после применения Сердца Тигра.

Знаком ли я с такой проблемой? Боялся ли я когда-нибудь лишиться сознания в бою только потому, что вылил на рану зелье заживления? Останавливали ли меня когда-нибудь боль от ран или срывов техник?

Никогда.

Единственное, что лишало меня сознания с завидным постоянством, это боль наказания от моих же Указов. И то, лишь поначалу.

Не то чтобы я ещё когда-нибудь собирался повторить подобное безумство… Хотя цепочка Домара всё ещё со мной, и я постоянно наматывал её на руку, дополняя ей свои тренировки, но…

Но это всё же моя сильная сторона. Глупо не развивать её в спокойной обстановке, ничем не рискуя.

Здесь не нужно было ничего говорить. Столб Боли начинал действовать, стоило хоть кому-то пересечь выложенную красным камнем черту. И прекращал мучить, только когда человек падал на камни сдаваясь.

И в отличие от предыдущей тренировки, здесь я ещё ни разу не проигрывал.

Может потому что всегда чувствовал грань, за которой я не выдержу?

На очередном шаге я ощутил, как невесомый халат, сшитый из ласкающего кожу шелка, начал раздирать тело. Через три шага стало казаться, будто он сдирает с меня мясо кусками. Камень под ногами давил на ступни так, что мерещилось, сейчас лопнут кости, дрожь, начавшая бить тело, только делала хуже, заставляя трещать суставы и словно отслаивая мясо с костей.

Прикусив губу, я медленно, сдерживая себя, вёл про себя отчёт.

Десять, одиннадцать, двенадцать… шестнадцать… двадцать.

Хватит!

Медленно, стараясь не потерять равновесие и не упасть, сделал шаг назад.

И едва не застонал от облегчения, когда боль резко ослабла.

Теперь мне хватило сил на то, чтобы развернуться.

И сквозь мельтешащие перед глазами красные пятна столкнуться взглядами с Ираей. Что она здесь делает? Ведь ушла вместе с Гилаем.

Когда я перешагнул через красные камни, она покачала головой, ловким движением губ перекинула колос в уголок рта и с участием спросила:

– Может, ты больной? У деда был такой человек в подчинении. На каждой стоянке он уединялся с краю и резал себе руку кинжалом. Раз за разом. Пускал сам себя на кровавые ремни по полночи. А потом медленно, по капле поливал раны лечебным зельем. А ещё улыбался и стонал при этом так, словно лежал на ложе с женщиной.

Я даже передёрнул плечами, будто наяву увидев перекошенную бородатую рожу, на которую бросали тени и свет языки костра. Решительно покачал головой:

– Нет. Я не больной.

С досадой покосился на живую ограду. Почти везде она выше роста человека. Нужно же было садовникам именно здесь сделать её такой невысокой. Словно нарочно выставляя тренирующегося у Столба Боли напоказ.

Она покачала головой:

– У тебя ногти посинели, а сами пальцы белые словно ты окунул их в побелку. Даже странно, что лицо вполне розовое. Стоят ли такие мучения десяти «мечей»?

Невольно я коснулся рукой лица, вернее маски. Вот уж не думал, что эта тренировка может меня выдать. Ирая же пожевала стебель и хмыкнула: