Ученик

Корсак вышел из машины и пошел в лес, на ходу расстегивая ширинку. Он даже не удосужился зайти за дерево и стал мочиться прямо в кусты. Это уже было слишком, и она отвернулась. В каждом классе свои хулиганы — Корсак был из тех, кто открыто сморкался, с удовольствием рыгал и носил на рубашке следы от ланча. У него были влажные и грязные руки, прикасаться к которым совсем не хотелось, хотя бы из чувства брезгливости. Она испытывала к нему и отвращение, и жалость. Посмотрев на кофе, который он ей налил, Риццоли выплеснула остатки в окно.

В этот момент ожила рация, и она переключила внимание.

— У нас автомобиль, который следует на восток по Дедхэм-Парквей. Похоже на желтое такси.

— Такси в три утра? — напряглась Риццоли.

— Я просто докладываю.

— Куда едет?

— Только что свернул на Эннекинг.

— Второй! — вызвала Риццоли следующий пост.

— Второй слушает, — откликнулся Фрост. — Да, мы его видим. Только что проехал мимо… — Пауза. И внезапное напряжение в голосе: — Он притормаживает…

— Что?!

— Тормозит. Похоже, он собирается остановиться.

— Где это? — крикнула Риццоли.

— Стоянка в лесу. Он только что заехал туда!

Это он.

— Корсак, есть! — прошипела она из окна. Она чувствовала, как дрожит от волнения каждый нерв.

Корсак застегнул брюки и вернулся в машину.

— Что? Что?

— Автомобиль только что съехал с Эннекинг… Второй, что он делает?

— Просто сидит в машине. Фары потушены.

Она подалась вперед, сильнее вдавливая в ухо наушник. Время шло, эфир молчал, все затаились в ожидании.

Он проверяет территорию. Хочет убедиться в полной безопасности.

— Ждем указаний, Риццоли, — заговорил Фрост. — Брать его?

Она колебалась, взвешивая все варианты. Опасаясь слишком рано захлопнуть ловушку.

— Постойте, — сказал Фрост. — Он опять включил фары. А, черт, он выезжает со стоянки. Кажется, передумал.

— Он заметил вас, Фрост? Заметил?

— Я не знаю! Он выехал обратно на Эннекинг. Следует в направлении на север…

— Мы спугнули его! — В эту долю секунды в ее голове выкристаллизовалось единственно верное решение. Она рявкнула в микрофон: — Всем постам, вперед, вперед, вперед! Блокируйте его немедленно!

Она запустила двигатель и резко тронула с места. Колеса бешено крутились, оставляя глубокую борозду в мягкой грязи и опавшей листве, ветки деревьев яростно хлестали по лобовому стеклу. Скрип тормозов патрульных машин и вой сирен разорвали ночную тишину.

— Говорит третий. Мы заблокировали Эннекинг с севера…

— Говорит второй. Преследую…

— Он приближается! Бьет по тормозам…

— Блокируйте его! Блокируйте!

— Не атакуйте самостоятельно! — приказала Риццоли. — Дождитесь подкрепления!

— Понял. Его автомобиль остановился. Мы заняли позицию.

К моменту приезда Риццоли Эннекинг-Парквей уже была запружена полицейскими машинами и пестрела огнями мигалок. Риццоли даже зажмурилась от яркого света. Погоня здорово всех взбодрила, и она слышала нотки лихорадочного возбуждения в голосах разгоряченных мужчин. Фрост широко распахнул дверцу задержанного автомобиля, и голова водителя оказалась под прицелом десятка пистолетов.

— Выйти из машины, — скомандовал Фрост.

— Что… что я сделал?

«Выйти из машины». Ночь, проведенная в засаде, вывела из себя даже Барри Фроста, и в его голосе уже звучали угрожающие нотки.

Таксист медленно вылез из машины, высоко подняв руки. Как только его ноги коснулись земли, его быстро скрутили и уложили лицом вниз на капот.

— Что я сделал? — кричал он, пока его обыскивал Фрост.

— Назовите ваше имя! — приказала Риццоли.

— Я не понимаю, в чем дело…

— Ваше имя!

— Виленски. — Он всхлипнул. — Вернон Виленски…

— Проверим, — сказал Фрост, читая водительское удостоверение таксиста. — Вернон Виленски, белый, мужчина, год рождения тысяча девятьсот пятьдесят пятый.

— Совпадает с разрешением на извоз, — подтвердил Корсак, который залез в салон и сверился с бумажкой, прикрепленной к солнцезащитному щитку.

Риццоли огляделась по сторонам, щурясь от яркого света фар, наступавших со всех сторон. Даже в три часа ночи парковая аллея не пустовала и, перекрытая полицейскими машинами, грозила превратиться в гигантскую пробку в обоих направлениях.

Она опять перевела взгляд на таксиста. Схватив его за рубашку, она развернула его лицом к себе и направила луч фонарика прямо в глаза. Перед ней был мужчина средних лет, с поредевшей шевелюрой и морщинистой кожей, еще больше съежившейся под безжалостным светом фонаря. Не таким она представляла себе лицо неизвестного маньяка. Ей слишком часто доводилось смотреть в глаза убийц, и лица этих монстров навсегда остались в ее памяти. Но этот испуганный человечек никак не вписывался в галерею тех образов.

— Что вы здесь делаете, мистер Виленски? — спросила она.

— Я просто… приехал на вызов.

— Какой вызов?

— Какой-то парень позвонил, вызвал такси. Сказал, что у него кончился бензин на Эннекинг-Парквей…

— Где он?

— Я не знаю! Я остановился там, где он должен был ждать, но его там не оказалось. Поверьте, это какая-то ошибка. Позвоните моему диспетчеру! Она подтвердит мои слова!

Риццоли обратилась к Фросту: