Ученики Ворона

— Их держат в темнице, — опустошив бокал и вытерев уголки рта, степенно промолвил старик. — Причем в темнице Ордена Истины. Не знаю, в курсе ли вы, мистресс, но здесь, в Форнасионе, у них есть свое здание, причем очень и очень впечатляющее. Со столовой для бедных, казармой и внутренней тюрьмой. Вот так-то.

— А что родня де ла Мале? — влезла в разговор Эбердин — Чего она к королю не пошла? Орден силен, но этот город пока не их собственность.

— Не их, — оперся на стол Лабэн. — Но вот влияние патриархов Ордена на королевскую власть за последнее время в наших краях очень и очень возросло. Причем не по слабоволию короля, смею вас заверить. То есть здесь обычной историей, когда пронырливый жрец правдами и неправдами подчиняет себе монарха и начинает от его имени править, не пахнет. Тут другое.

— Что же именно? — хмуро Эбердин.

— Я думаю — страх, — грустно моргнул Лабэн. — Обычный страх. За себя, за семью, за корону. Орден в ответственный момент может поддержать его, а может и кого другого.

— Например Линдуса Айронтского, — предположил я. — Восьмого. Того, что на себя уже и эту корону нацелился примерить.

— Это сказали вы, а не я, — ткнул меня в грудь пальцем Лабэн. — За такие слова сейчас в нашем славном городе можно и на плаху отправиться.

— Но при этом он прав — Рози поджала губы — То есть король отказался помогать семейству де ла Мале в освобождении дочери.

— Он обещал подумать — уклончиво ответил ей Лабэн — Это все, что я знаю на текущий момент.

— Подумать — не есть сделать. — Де Фюрьи побарабанила пальчиками по столу. — Скверно. Но ничего, подождем Гейнарда, послушаем, что скажет он. А пока — пойдем вздремнем. На постелях, а не на земле. Боги, как мы все еще от простуды не померли, я не понимаю!

— Ты как знала, что быстро не управимся, — с уважением протянула Эбердин. — Ну когда Ворону о нашем возвращении говорила.

Было такое. В самом деле, Рози сразу предупредила и наставника, и остальных наших друзей о том, что не стоит волноваться в случае, если мы не вернемся к вечеру. Причем даже к вечеру следующего дня. И посылать кого-то еще на разведку тоже не следует. Вот если денька через три-четыре не появимся — тогда можно и переживать. И начинать искать другие пути решения проблемы, поскольку в Форнасионе никому больше делать нечего. Там только смерть найти можно.

— Если все делать так, как должно, то нужно время, — назидательно произнесла Рози. — А если спешить и не думать, то, как де ла Мале, будешь в камере сидеть. Нет-нет, Эраст, не делай такое лицо. Я не осуждаю Луизу, я просто против бессмысленной спешки в любых ее проявлениях. И вообще — пойдем на второй этаж, нам есть о чем поговорить. Мэтр Лабэн, мы займем вашу спальню на время, если вы не против.

— Ну разумеется, — отозвался старик. — Как я могу вам отказать? А вам, прекрасная дама, могу предложить комнату здесь, на первом этаже. Не скажу, что она велика, но там есть топчан, матрас и подушка. Если вас не смутит…

— Не смутит, — заявила горянка. — Я и на камнях дрыхла, а тут целый топчан, да еще с матрасом. Пошли, покажете. А вы двое — не орите благим матом, как тогда в лиройской гостинице, хорошо? Не то чтобы меня это смущало, но спать мешает невероятно.

Да, в гостинице вышло нехорошо. Ребята потом еще долго расспрашивали меня о том, как именно я пытал де Фюрьи и за какие прегрешения, а Эмбер потрепала меня по плечу, с придыханием произнеся: «Жеребец ты наш!». Все мои доводы насчет того, что мы просто согреться хотели, вызывали исключительно хохот.

Хорошо еще, что Аманда этого всего не слышала.

Аманда. Надеюсь, с ней все будет хорошо. Вернее — надеюсь, что вообще она еще жива. А еще жалею о том, что не сказал тогда, что тоже к ней неравнодушен. Это не так, чего скрывать, но мне кажется, что она хотела это услышать.

Вот только сообразил я это слишком поздно, уже тогда, когда ее и след простыл.

А вообще Аманду почти никто не вспоминает. Во-первых, потому что она и в замке последний год была почти изгоем. Пусть добровольно, но все же.

Во-вторых, потому что нам всем было не до того. Потери неизбежны, каждый это понимает, а потому мы оплачем наших павших и сгинувших без вести тогда, когда окажемся в таком месте, где для этого найдется время и возможность. Сейчас не тот момент, чтобы предаваться скорби.

Гейнард заявился в лавку только ближе к середине следующего дня, когда даже Рози начала потихоньку закипать. Про нас с Эбердин и говорить нечего, терпение никогда не входило в число наших добродетелей. Нет-нет, мы не дергали нашу спутницу за руки и не орали ей в ухо: «Он не придет». Просто мы потихоньку начинали изнывать от безделья и неизвестности.