Ученица

— Ясно, — музычка обвела взглядом притихший класс, и скрылась, прикрыв дверь. Через какое-то время она вновь начала выговаривать Шуле, громко, но что конкретно — не разобрать.

Андрей Викторович продолжил рассказывать про «Железную Леди», а Турка погрузился в мысли о маньяке. Лучше бы Алик не говорил! Наверное, это слухи. Вот буквально пару лет назад про велосипедиста рассказывали, и тоже все на ушах стояли. Выяснилось, что он со двора пытался увести ребенка, но его спугнули, а после он совершил несколько преступлений, а может, на него накинули «висяков» — загадка. Фоторобот на школе висел, и Турка еще думал, что похожих мужиков можно встретить за день человек десять, однако конкретно такого типа попробуй найди — слишком размытые черты.

Того маньяка поймали быстро, посадили. Оказалось, что он довольно молодой парень, под тридцать лет всего. Работал на майонезном заводе, который сейчас уже закрыли.

Но чтобы опять появился маньяк? И похитил Конову? Эта мысль пугала больше всего. Потому что она казалась вполне реалистичной.

Конечно, Ленка могла сесть в машину к незнакомому парню. Да, вполне могла. Тем более что идти ей некуда. Нельзя исключать тот вариант, что парень этот — никакой не серийный убийца, а просто ублюдок, который изнасиловал ее, ударил несколько раз ножом и оставил истекать кровью. Или сбросил в коллектор.

Нет, в такое Турке верить не хотелось. Лена жива. Просто… куда же она исчезла?

Еще он думал, что с Коновой вполне могли разделаться ее родственнички. Может, они держат ее в квартире, связанную? Может, вывезли за город? Заперли в подвале, заставляют подписать документы на квартиру?

Хоть этот вариант выглядел фантастическим, его тоже нельзя сбрасывать со счетов. А вообще, шли недели, Конова не появлялась, и с каждым днем надежда увидеть ее вновь целой и невредимой таяла.

Задребезжал звонок. Андрей Викторович начал что-то говорить насчет домашнего задания, некоторые ребята наскоро записывали дэзэ в дневник, но большинство похватали рюкзаки и спешили на выход, толкаясь и шумя. Ведь еще предстоит забрать из раздевалки куртки, преодолеть всеобщую толчею и вырваться на свободу. Желательно так, чтоб не нарваться на каких-нибудь уродов, которые стреляют мелочь или просто докапываются от нефиг делать.

— Дежурные! Не забыли? — крикнул Андрей Викторович, и Водовозовы застонали опять, думали ведь ускользнуть по-тихому, но не прокатило.

Турка опять наткнулся на пронзительный взгляд синих глаз нового преподавателя и вышел в коридор, догонять Алика.

* * *

— Не расходимся, девятый «А», не расходимся! — прозвучал голос физручки и по совместительству классного руководителя, Анны Имильевны. — Передайте тем, кто вниз пошел, пускай возвращаются. Мы классный час проводим, в спортзале. Все бегом обратно!

Ребята загудели. Почему нельзя было сказать раньше? Почему именно сегодня? Что там обсуждать?

Турка хотел ускользнуть мимо спин, но классуха его заметила:

— Давыдов! Алик! Вам особое приглашение?

Теперь уже не отвертишься. Хотя… Турка мог бы уйти, но потом лишний раз выслушивать дичь неохота. «Час» у Анны Имильевны, когда решались «важные» вопросы, длился максимум десять минут, дольше на него собирались.

Ребята потянулись обратно, против потока других парней и девчонок, сбегающих по лестнице на свободу.

В зале пахло застарелым потом. Хотя пара окон стояла нараспашку, помещение еще не остыло после предыдущего урока.

Ребята расселись на лавочках, но Анна Имильевна держала паузу. Вол захихикал, сорвался с места, классуха проводила его взглядом, он выдавил «а чо» и сел обратно.

Еще минута. Опять кто-то шепчется, хихикает.

— Да заткнитесь вы там! — выкрикнул Проханов. Анна Имильевна продолжала стоять с необъятным пузом наперевес, с секундомером и свистком на шее. Пыльные волосы, крупные поры и черные точки, жирная кожа.

Наконец в зале повисла звенящая тишина. Анна Имильевна сказала:

— Я вас надолго не задержу. Первый вопрос — к нам приходит новичок. Я бы хотела, чтоб вы его приняли нормально, особенно в связи с недавними событиями. — Классная выдержала паузу, вздохнула. Вообще, выглядела она уставшей, как будто год нормально не высыпалась — хотя, может, так и было. Турка никогда не симпатизировал классухе, Имильевна бесила своей придурковатостью, но теперь вдруг стало ее жалко. Совсем чуть-чуть.

— Что за новичок, из какой школы?

— Это вы у него спросите. Обычный парень. Я вас прошу, чтоб без издевательств и прочего. Андраник — к тебе это больше всего относится. И передай это Шульге, которого я здесь не наблюдаю.

— А его историк выгнал с урока, — наябедничала Слютина.

— Что он, опять концерт исполнил? — Анна Имильевна качнулась, и ее хромированный свисток блеснул, поймав свет лампы. — Понятно… Ну, с первым вопросом разобрались.

— Как зовут мальчика? — протянула Воскобойникова.

— Игорь Плотников. Ну вы поняли, примите в свой дружный коллектив, и без всякого идиотизма, желательно.

— А зачем он к нам приходит? — спросил Проханов. — Своих дебилов полно.

— Это ты про себя?

— Нет, — Проханов потупился. — Ну, правда. Почему он переводится? Или его переводят?