Ученица Хозяина Топи, в Академии (СИ)

Заклятие вышло таким объемным, что в момент, когда Веся в него силой дохнула, полностью ее фигуру от магика отгородил огромнейший водный шар. В таком и человек бы поместился без проблем.

Создать-то создала, а дальше с ним что делать? Веся в ступоре моргнула, шар еще шире вырос, силу из нее выкачивая.

— Веська… — сдавленно запищала позади нее Костяника.

— Ща рванет, — констатировал Бажен.

Но прежде чем шар успел лопнуть, его чужой силой сжало. Распахнулось окно и все заклятие целиком туда вышвырнуло.

— Впечатляюще, следующий! — усмехнулся учитель Раце.

Веська еще пару мгновений в него вглядывалась, пытаясь хоть намек увидеть… на что? Сама не знала. Что к ней приехал. Что знает о том, что со свитком случилось. Что любит ее, как прежде.

А он и не смотрел уже на нее, следующего ученика ждал.

Остаток урока как в тумане прошел. Веся и взгляд подняться боялась. Костя с Нестаной еще силились ее растормошить, но в итоге оставили попытки.

Прозвеневший звонок раздался, точно приговор. Вот сейчас она уйдет из аудитории, а он останется здесь. Нужно срочно придумать какой-то предлог, чтобы задержаться!

— Кто из вас Весенья Моесиловна? — перебирая в руках ворох бумаг, спросил магик. Веся тотчас взглядом его отыскала. — Останьтесь, пожалуйста.

Ребята кругом зашептались на девицу с любопытством поглядывая, но лишних расспросов не устроили. Мало ли, все ж она почти полгода учебы пропустила, может, обсудить чего надобно.

— Если хочешь, мы тоже останемся, — предложила Ника с беспокойством. Но Веся головой с улыбкой покачала, мол, не надобно.

— Тогда снаружи ждем, если что — кричи, — шепнула Нестана и подмигнула заговорщицки.

В классе никого уж не осталось. За последним учеником дверь закрылась, щелкнул замок.

Веша, сама того не замечая, уже дрожала вся от напряжения. Медленно глаза подняла, слез полные. Так распереживалась и за урок накрутить себя успела, что уже и дурно сделалось.

— Весенья… — одно ее имя, произнесенное с нежностью, прорвало плотину скопившихся переживаний.

Он шагнул к ней первым, она устремилась к нему навстречу, в раскрытые для объятий руки. Кинулась, прижимаясь, утыкаясь лицом в ткань его рубашки, стиснула пальцами, точно он был основой всего ее мира. И каким облегчением было ощутить опустившиеся на плечи теплые руки. Он обнял ее, утыкаясь лицом в волосы, вдыхая ее запах, всем своим естеством ощущая небывалое облегчение. Тревога, коей оба они были объяты все последние недели, схлынула.

— Ты приехал… — всхлипывая, она таки смогла поднять голову и заглянуть в любимые желтые глаза.

Он кивнул, отвечая на взгляд со всей нежностью, на кою был способен. Провел ладонью по ее щеке, стирая девичьи слезы. Упиваясь ее видом в собственных руках. Не одними воспоминаниями светлого облика, которым тешил себя все эти долгие дни, но живой, теплой, близкой…

Она потерлась о его ладонь точно котенок, отчего волна тепла от сердца еще пуще разошлась. Подхватил ее за подбородок двумя пальцами, вынуждая поднять к нему лицо. Распахнувшиеся глаза блестели от слезинок на ресницах застывших. Он неспешно склонился к ней, со своей привычной улыбкой уже наблюдая, как зрачки ее шире становятся, затапливая радужку. Видя свое отражение в девичьих глазах. Она вся дрожала в его руках, то ли от предвкушения, то ли от ожидания. Но не от страха. Стиснулись шибче девичьи пальчики, ухватившиеся за его рубашку.

Она не стерпела первой. Привстала на носочки, преодолевая крохи расстояния и глаза прикрывая. Неловко ткнулась в его губы своими, теплыми, искусанными.

Лесьяр и сам едва стон сдержал, наслаждаясь ее порывом. Как же он ждал этого момента, этой возможности.

Мужская рука скользнула на девичий затылок, до мурашек вычерчивая нежную кожу кончиками ногтей. Она прогнулась слегка, теснее прижимаясь к нему в совершенно неосознанном порыве. Тая в его руках, отдаваясь ему на милость.

Прежде он не позволял себе целовать ее слишком откровенно. Но сейчас все потеряло смысл. Он невесомо лизнул ее губы, дразняще, с удовольствием отмечая, как она порывисто выдохнула при этом. А после все же погрузился языком в податливо приоткрывшийся рот.

Никто прежде не целовал ее так бесстыдно. Весенья цеплялась за его плечи, точно то была единственная точка опоры. Отпустишь — упадешь в пустоту. Но Лесьяру словно было мало, он подхватил ее, разворачиваясь, усадил перед собой на стол. И очень вовремя, к слову, потому как ножки Весеньюшки уже превратились в дрожащее желе. Еще чуть-чуть, подкосились бы.

Кто знает, сколько прошло времени… Он не позволял себе зайти дальше, с силой стискивал медвяные волосы, накручивая пряди на ладонь, прижимался к ней, словно боялся, что она может исчезнуть. Через силу не позволял рукам опуститься ниже, соскользнуть с плеч. Боялся спугнуть свою птичку.

И сама она отвечала ему с не меньшей страстью. Точно повзрослела, осмелела за эти пару месяцев в разлуке. Прежде обмирала да застывала от простого касания губ, а теперь…

Постучали.

— Учитель Раце! — послышался взволнованный голос Костяники, — вас к директору вызывают.