Ученица Хранителя

В воскресенье утром пришла в Тайфун. Один из дорогих клубов города. При входе на ресепшене миловидные девушки приветливо улыбаются и радостно приглашают ознакомиться с предложениями. Вежливо отказываюсь и прошу подсказать, где я могу найти Радомира Святославовича Вольского.

— Он уже пришел и сейчас в раздевалке. У него через пятнадцать минут начнутся занятия. Если у него будет время — он обязательно подойдет к Вам, а пока Вы можете ознакомиться с нашими программами по приобретению абонемента. А вот и он! Радомир Святославович! К Вам тут девушка пришла! — к нам подошел мужчина среднего роста с коротким ежиком волос на голове. Серые глаза не выражали ничего. Ни единой эмоции на лице.

— Доброго дня. Чем могу помочь?

— Доброго дня. Мне нужно Вам кое-что передать. Про август 98 года, — в глазах мужчины отразилось неверие, мышцы лица едва уловимо дрогнули, и вновь вернулись к исходному безэмоциональному состоянию.

— Пойдемте ко мне в кабинет, — мужчина не оглядываясь направился вглубь коридора. Я, естественно, за ним.

— Проходите. Вынужден предупредить — у меня пять минут. Слушаю вас.

— Я — Светлана. Меня просили передать Вам следующее: «Тибет 1998 год, 12 августа. Буси-до. У меня есть источник и направление, но нет знаний и техники. Хосю. У меня есть год», — на лице мужчины с каждым произнесенным словом все больше и больше проявлялись предвкушение и радость. Стало неловко. Я ведь все это не по-настоящему…

— Я хочу, чтобы вы знали, эти слова, можно сказать, мне приснились во сне. И в этом же сне я о вас и услышала и вот пришла.

Не могу поверить, что он на самом деле существует! И не ужели тогда все, что во сне правда? Да, шея не болит, мышцы приятно ноют, но… Так ведь не бывает!

— Это уже не важно. Останьтесь сейчас на тренировку. Посмотрите. У вас есть средства на покупку годового абонемента сюда?

— Да.

— Хорошо. После занятия задержитесь.

— Спасибо.

Мы пошли в зал для тренировок. В нем было около десяти человек. Мужчины от двадцати пяти до сорока лет. Их объединяла уверенность и спокойствие. Эти чувства прослеживались во всем. Во взглядах, в движениях, в общении — во всем. Казалось, они обладают каким-то знанием, что ставит их чуть выше всех обычных людей. Все они периодически бросали на меня внимательные взгляды. В них не было ни насмешек, ни снисходительности. Лишь легкое любопытство и приветливость. Они были взрослыми. По духу. Вначале, видимо, была у них разминка. Они повторяли движения за учителем. Затем отрабатывали приемы в паре. Радомир подходил к каждому и что-то говорил, поправлял. После этого они сели в круг и выходили по три человека против Радомира. После того, как оказывались на полу — кланялись ему и выходили из зала. Когда вышел последний ученик. Радомир повернулся ко мне и присел на скамейку рядом.

— Что ты знаешь о буси-до?

— Что в переводе с японского, кажется, это путь воина. По сути это философия жизни. Официально, это свод правил, традиций и норм самурая. Правила поведения, правила выбора. Но лично мне видится что смысл этого слова более сложен. Настолько глубок в плане философии и духовности, что говорить о каком-то наборе признаков, принципов, правил и традиций здесь не корректно. Мне кажется, что здесь важно направление и чувства пути. Вероятно, оно связано с совершенствованием души человека в плане принятия для себя каких-то ориентиров на пути жизни и следования им, — меня всегда восхищало такое глубокое понимание пути и сами воины, идущие по этому пути. Не может быть, чтобы это учение учило выбору смерти.