Ученица Хранителя

— Да, малышка. Помню. Я ведь женат. У меня жена Лена, и сын Димка в десятом классе учится. Пятнадцать лет. Мне кстати тридцать восемь лет. Вряд ли, ты старше, — усмехнулся, — Мы с Леной шестнадцать лет вместе. Знаешь, нет человека роднее. Не было. Она как часть меня. Вместе — мы одно. Мы и Димку рожали вместе. Все было, многое пережили. И всегда были вместе. Я не умею говорить о чувствах… может поэтому так все… прилетел вчера из Германии. Пораньше домой. И как в дешевом анекдоте. Она и лучший друг в спальне. Вроде и ничего страшного, у всех бывают измены, и друзья мои изменяют женам. И наоборот. Казалось, у меня по-другому. Вроде и ничего такого… все говорят, что бывает… Я ж первый советник гендиректора одной крутой конторы. Неофициальный естественно. Имею несколько крупных холдингов. Сама понимаешь, не пай мальчик. Всякое было в жизни. И грязь была. Все было. Нет, я не приемлю подлости и предательства. Решил для себя, что если один раз сломаешься, предашь себя — то как говорится одна капля яда отравит весь колодец. Но.. знаешь, меня в определенных кругах зовут Саня Кремень. Думал нет такого и не будет в моей жизни, чтоб вот как сейчас, сопли жевал. А так пусто в душе. Как кусок выдрали. Я как-то по молодости да по глупости попался, поиграли со мной одни ребятки знатно… весь ливер отбили. Ноги были переломаны в нескольких местах… Конечно, нет уже больше ребяток тех… Погорячился я тогда. Думал сдохну. Да все так думали. Радомир меня выходил. Как новенький. Ленка даже не знала ничего. Типа полгода командировка была… переписывались с ней. Больно, Свет… — он зажмурился и весь напрягся, — Так больно, что лучше бы сдохнуть, хуже, чем тогда… Нет, ты не думай. Я же не какая-нибудь там девочка эмо… Сам не знаю, что со мной… — Чувствую, что начал расслабляться потихоньку. Глажу его по голове, перебираю волосы, голос его все спокойнее звучит, речь становится не связанной, — Ты какая-то родная. Еще в первый раз увидел тебя у Радомира. Родная такая, уютная, сидишь, глазищами хлопаешь… няшка такая. И зачем похудела так? Но красивая стала… ты выходи за меня? Я тебя любить буду… — и затих. И вот что с ним делать?

Посидела немного с ним. Надо будет встретиться с этой его Леной. Встала аккуратно. Уложила его на свою кровать. Не перетаскивать же его. Как я его Лену буду искать, даже не представляю.

Сходила в ванную и легла на диван. Проснулась от стонов, Саше какой-то кошмар снится. Посмотрела на часы — половину второго ночи. Подошла к Саше. Глажу его по голове, перебираю волосы. Лоб мокрый от пота… повернул голову, забрал мою руку, обнял ее и успокоился. Блин, как же жалко мне его… такой классный. Вот дура его эта Лена. Надо еще разобраться с ней. Аккуратно забрала руку и пошла спать дальше. Не успела лечь, как Саша опять заметался во сне. И стонет так, что кажется, ему снится та самая пытка… плюнула на свои «удобно —неудобно». Легла к нему на свою кровать. Глажу его волосы, руки. Повернулся ко мне, подгреб меня к себе и успокоился. Наконец-то уснула.

Утром меня разбудили. Руки одного хулиганистого мачо щекотали мне щеку перышком из подушки. Как только возмутилась — меня тут же цапнули за ухо!

— Так! Александр Батькович! Спешу вас уведомить о том, что Вы — хулиган! Марш в ванную мыться. Пока я не передумала, — а сама боюсь. Он же мужчина. Не знакомый. Чем думала! А вдруг маньяк.

— Хм… Ну так как бы я и стараюсь сделать так, чтоб ты передумала. И кстати, мое вчерашнее предложение про замуж в силе, — а сам своими ручонками сдвигает лямочки моей пижамной майки вниз. И да. Мурашки есть. Эх.. не могу я так.

— Саш, не дразни меня, пожалуйста. Я не до конца разобралась. Ты мне нравишься, очень. Но, я не могу. Так неправильно, — повернулась к нему и смотрю в глаза: — Ты понимаешь меня?

— Да, малыш. Я понимаю. Не переживай, — поправил лямочку и вскочил с кровати. Пошел в ванную. Я дура. Идиотка. Ну вот что мне надо! Но ведь любит он Лену эту. А так не бывает. Если любовь — то по-настоящему. Взаимно. Просто потому, что по-другому будет неправильно. А у него любовь. Я вижу это. Он даже когда говорил про Лену эту, у него всполохи энергетические прям золотом окрашивались. И фиолетовый цвет горечи и боли становился почти черным. Так ранить могут только по-настоящему близкие и любимые люди.

Я сходила в ванную, мы оделись, заправили кровати. Попили чай.

— Свет, какие планы на сегодня у тебя? — По-деловому спросил Саша.

Как бы мне спросить то у него про Лену… Послать ведь может… И будет прав. И вот куда я лезу?

— Саш, — я решилась, смотрю ему в глаза: — Ты мне веришь?

Он подобрался весь, отвернулся, смотрит в пол и в сторону. Понимаю, что нет. Закрыл глаза, посидел пару секунд, резко повернулся и смотрит на меня опять раненым зверем.

— Верю, — а в глазах бездна…

— Ты ведь чувствуешь меня, почему боишься?

— Ее я тоже чувствовал.