Ученица особого назначения

— Да как же?! — непритворно возмутилась я. — Вон, красные, от пуза дирижабля отходят и на впадине заканчиваются. Да вы что, спелые, что ль?..

Мальчишки переглянулись. Пашка покрутил у виска и зашелся хохотом. Лешка поправил на носу постоянно сползающие очки и многозначительно заявил:

— Вот за что я тебя уважаю, Уголек, так это за буйную фантазию. С тобою никогда не соскучишься.

— Не за то вы меня цените, — буркнула я, — не за фантазию. А за то, что быстрее и выносливее многих мальчишек. И работаю наравне с вами.

— И за это тоже! — продолжил хохотать Пашка. — Если б не болезнь твоя — ей-бо — женился бы. Нарожали бы малышей таких же выносливых, как ты. И красивых — как я.

«Женишок» выпятил молодецкую грудь и самодовольно улыбнулся. А мне стало не до смеха: свою ущербность всегда воспринимала болезненно.

— И что бы наши с тобой красивые малыши делали? — взбунтовалась я. — Уголь добывали, не разгибая спины, чтобы к тридцати выглядеть дряхлыми стариками и кашлять не переставая? Иль тоже к Нюрке устроим — грязную работу делать да по поручениям бегать?

— Да ну тебя, вечно все изгадишь, — отмахнулся Пашка. — Я ей о высоком, а она вот заладила… Деды наши так жили, и мы проживем. Вообще мечтаю в город податься — вот там жизнь.

— Кому мы без квадров там нужны?.. — вздохнул Лешка.

Мы с Пашкой посмотрели на него с легкой завистью. Уж кому-кому, а Лешке переживать не о чем. Батюшка пристроит старшого на теплое местечко – голодать точно не будет.

То ли дело мы, голодранцы. Старшие работники говорят, будто нам еще повезло, что тетка Нюра подобрала сирот, хлеба не жалеет и одежды. Да больно жесток кусок-то у хозяйки, поперек горла часто встает. С семи лет работаем как взрослые, а платы не видим. Вон, даже Макарку к труду приобщать начали — вместе со всеми отправили пироги шахтерам продать, да оставить приглашения в игорный дом хозяйки. Никто и не подумал, что малышу тяжко так далеко идти, да еще и узелок тащить.

— Смотрите, смотрите! — выкрикнул Лешка. — Кажется, садиться надумал!

Позабыв о печалях, мы жадно всматривались, как громадина-дирижабль приближается к нам с удивительной для такого размера скоростью. Видать, им и вправду сильно одаренные управляют, иначе б непременно рухнул.

— Чего рты разинули, раздавит! — заорал Пашка. — Айда прятаться!

Мы скрылись за ближайшим валуном. В потрепанной, не слишком чистой одежде, практически слились с серыми камнями. И только глаза горели ребячьим задором.

— Не, не садятся… — шепнул Лешка. — Только ниже опустились. Боятся, поди, что их «тарантайку» сведут.

Мы захихикали, но поспешно прикрыли рты ладошками.

Днище дирижабля разверзлось, и на прочных путах опустилась на песчаное плато машина. Нет, не машина – Механизм!

Такого чудища мы не могли представить в самых смелых фантазиях. Как паук на длинных ножках, а в сердцевине механизма покачивалась цилиндрическая кабина. Четыре передних конечности заканчивались сплющенными уплотнениями, похожими на широкие лопаты. К задним «лапам» крепились острые тесаки, длиной с пару метров каждый.

— Машина для раскопок… — восхищено прошептал Лешка. — Новейшая модель — я такую в журнале видел.

— Вроде бы семье священника не положено мирским интересоваться, — хихикнул Пашка. — А твой батя на паровой машине разъезжает, да еще и журналы городские выписывает. Может, ты с нами на шахту только ради того и навязался, чтоб потом механизму эту посмотреть?

— А как ты предлагаешь моему отцу до дальних шахт собираться: пешком? А если кому поддержка нужна, помощь? Или отпевание… — Последнее слово Лешка проговорил скорбным голосом. Вздохнул горько и продолжил: — Про машину эту никто не знает. Видишь, знак на дирижабле?

— Подумаешь, закорючка, — пожал плечами Пашка.

— Это инициалы, — возразила я. — Как у нашей Глашки на приданом. Только буквы странные, мне такие еще не попадались.

— «ДФ», — благоговейно произнес Лешка. — Знак закрытой академии!

Вот тут моя челюсть плавно поехала вниз. Ничего себе гости пожаловали к нам в Углинск. Теперь мы еще пристальней рассматривали дирижабль. А после — и людей, спустившихся к машине для раскопок.

Хотя, я сомневалась, что десяток бравых молодцев в комбинезонах, утыканных странной аппаратурой, вообще были людьми. Одни маски и плотно прилегающие к лицам очки чего стоили. Про вычурную обувь на рифленой подошве, перчатки из кожи и чемоданчики в руках и вовсе умолчу.

Один бестер выделялся среди остальных — осанкой, уверенной поступью, да и внешним видом. Вместо правой руки у него стоял механический протез, снабженный датчиками, приборами и разного рода винтиками. К плечу крепился дрон, напоминающий стальную стрекозу.

Этот бестер отдавал приказы не терпящим возражения тоном. Движения его были полны уверенности и силы. Спокойный, важный и в тоже время уряжающий. Командир, небось.

— Бесы… — подал голосок Макарка. Даже он, обычно неразговорчивый и тихий, впечатлился зрелищем.

— Да не бесы, бестеры, — вразумил его Лешка. — Гибриды одаренных людей и животных. Лучшие бойцы особого назначения. К тому же мастера механики и шпионажа.