Ученица ведьмы и узы проклятой крови

– Так что? – Вера увидела, что девочка нашла корень проблемы.

– Я… – голос Катрин ломался. Она вернула рюкзак назад. – Я не могу открыть, не хочу, не знаю… Голос запрещает мне открывать.

– Голос? Хм. Говоришь, мало что помнишь?

Катрин кивнула.

– А кто твои родители, ты помнишь?

– А разве не ты? – голос Катрин искажали неуверенность и детский страх, из-за чего он звучал на полтона выше.

– Я? Нет, девочка, я не твой родитель. Думаю, я поняла, в чём дело.

На лице Веры снова появилась кошачья улыбка. Эти резкие перепады настроения пугали Катрин и заставляли нервничать. Вера встала с кресла и, плавно покачивая бедрами, направилась в угол комнаты. Катрин наблюдала за ней, усевшись на мягкий и невероятно удобный диван.

В тёмном углу находился старый деревянный сундук – такие уже давно не встречаются в современных квартирах. Вера присела на корточки и, приоткрыв крышку, принялась в нем копаться. Катрин вытянула шею, пытаясь заглянуть внутрь, но увидела лишь темноту. Наконец крышка сундука захлопнулась, Вера выпрямилась и повернулась к Катрин. В руках у неё была книжка с яркой цветной обложкой. Книжка была тонкой, и напоминала, скорее, блокнот. Вера улыбалась, от прежней ярости не осталось и следа. Кажется, она была в предвкушении чего-то.

– Что это? – полюбопытствовала Катрин, когда Вера снова опустилась в кресло и закинула ногу на ногу.

– Мой подарок тебе.

– Подарок?

– Ага. Но прежде, чем я отдам тебе его, нам нужно кое-что обсудить.

Ведьмочка была полна внимания. То, что Вера держала в руках, вызывало интерес. Эта книжечка или тетрадка – что бы это ни было, оно явно предназначалась именно Катрин.

– Послушай меня внимательно, – заговорила непривычно серьёзным тоном ведьма, глядя в глаза своей ученицы. – Всё, что сейчас будет происходить, абсолютно всё, что ты узнаешь и поймёшь – это мой тебе дар. Ты должна понимать, что я делаю это не с целью навредить тебе, иначе бы я не стал этого делать.

– Я не понимаю.

– Не перебивай. Повторяю, я не стал бы давать тебе это, если бы хотел, чтобы ты пострадала от моих рук. Ты больше не представляешь для меня никакого интереса, мне нужна только книга – всё остальное я уже получил.

Катрин казалось, что Вера бредит. Почему она говорит о себе в мужском роде? Почему несёт эту чушь?

– Обещай, что ты не будешь делать поспешных выводов и предпринимать каких-либо действий, пока мы не обсудим всё после прочтения.

– Я…

– Обещай! – жёстко оборвала её Вера.

– Обещаю!

– Держи.

Ведьма кинула ей книжку, а сама достала откуда-то фужер с вином. Она изо всех сил старалась выглядеть спокойной, но её выдавал стук зубов о стекло.

Катрин поймала книжку и теперь вертела её в руках. Это был просто блокнот. Очень похожий на один из дурацких девчачьих дневников. Девочка подметила, что это аккумулятор, но он был разряжен до основания и энергетической ценности не представлял. Она открыла первую попавшуюся страницу, не надеясь, что сразу вникнет в суть написанного. Нос поймал сладкий запах гелевой ручки, которой выводились эти корявые буквы. Катрин начала читать с середины страницы.

«Мама постоянно лезет ко мне со своими идиотскими расспросами, которые, по её мнению, невероятно важны. Она сказала, чтобы я даже на километр не приближалась к Дэну, называет меня малолетней шаболдой. Вчера нашла мои сигареты, сказала, что в следующий раз заставит меня сожрать их. Хотя сама дымит как паровоз! Ненавижу её!»

Катрин не знала, кто автор текста. Хозяйка тетради бесила её тем, что распускала нюни по любому поводу. Что это за фигня? Сигареты, какой-то Дэн. Полная чушь и детский сад. Но почему ей стало так паршиво на душе от прочитанного? Хотелось злиться, хотелось кричать. Она решила прочесть еще что-нибудь.

«Математичка рассадила нас с Ниной. Дура! Как будто это помешает нам разговаривать! Да плевать я хотела на её синусы и косинусы, я сюда пришла учиться на парикмахера, а не решать примеры!»

Опять какая-то ерунда. Но это имя – Нина. Почему от него начинает сжиматься сердце?

«Папа постоянно пьёт. Я не помню, чтобы от него хоть раз пахло зубной пастой или пеной для бритья, а не этим вонючим портвейном. Он уже, наверное, и не помнит, кто я такая».