Ученые скрывают? Мифы XXI века

«Если мы с вами захотим поехать в Олдувайское ущелье, покопаться не получится! Там с собаками это охраняют. И там все это лежит буквально на поверхности, окаменелости, они рассыпаны. Можно их поднять, сфотографировать, если ты деньги заплатил, и положить на место. Они там разрушаются, дожди идут и все такое… но что-то вынести, описать – это невозможно. Потому что есть монополия американцев». Это цитата из выступления некоего Александра Белова{89}. Такой довод удобно использовать, если кто-то попросит «альтернативного ученого» предъявить результаты его исследований. Конечно, мы могли бы, если бы нам позволили, да только академики-монополисты никого не подпускают к кормушке. Нас не финансируют. Нам связывают руки.

До боли напоминает жалобы «черных копателей» – охотников за кладами, которым злые официальные ученые мешают заниматься их невинным хобби – разорять археологические памятники.

Недовольному «независимому исследователю» стоит задать встречный вопрос: «А как бы вы отнеслись к "хирургу-любителю" без диплома, который бы кричал, что "хирургия – это секта", потому что его не пускают в операционную, не доверяют даже обычный аппендикс? Восприняли бы вы всерьез ценителя искусства, недовольного, что он не может унести картину из Лувра к себе домой, не может даже "потрогать" ее? Сопереживали бы чудаку, который мечтает поиграть в футбол с "Челси", но ему не дают выйти на поле?»

Да, человека с улицы не пустят в операционную, не позволят прикасаться к ценностям или участвовать в соревновании. Сначала покажи, что ты из себя представляешь. Наука (так же как профессиональный спорт) недемократична. А как иначе?

Сколько археологических памятников было повреждено, растащено на сувениры или просто уничтожено «любителями»! Сколько людей пострадало от лекарей-шарлатанов! Нужно ли объяснять, зачем в науке существуют фильтры от дилетантов? Хочешь работать с древностями, трудиться в лаборатории или лечить людей – учись. Подтверди свою квалификацию. Получи диплом, защитись, публикуйся. И тогда – милости просим. Конечно, престижную лабораторию, ценный памятник, крупный проект никто тебе сразу не доверит. Признание в науке – долгий и трудный путь. Думаю, это правильно. Обижаться на это глупо.

7. «В науке все постоянно меняется и опровергается»

Тут оппонент спрашивает: уверены ли вы, что ваши «официальные» теории не будут завтра признаны заблуждениями, а нынешняя «лженаука» не станет мейнстримом? Может быть, через год найдут доказательства, что и эволюции не было? Дальше он приводит примеры, иллюстрирующие этот тезис: и Джордано Бруно когда-то сожгли, и законы генетики Менделя признали с обидным опозданием, и даже французская Академия наук заявляла по поводу метеоритов, что «камни с неба падать не могут». Из этого следует, видимо, что никакое научное утверждение нельзя признать истинным «до конца», ибо у ученых нет способа, позволяющего отличить правду от вымысла. Научные гипотезы, концепции, теории сменяют друг друга, будто в калейдоскопе, повинуясь капризам моды: вчера все носили длинные юбки, сегодня – короткие. Вчера был в почете ламаркизм, сегодня котируется дарвинизм, а завтра популярным станет какой-нибудь номогенез Берга.

Спросите сторонника такого «релятивизма» в науке: если все настолько изменчиво и непредсказуемо, как он сам оценит вероятность, что когда-нибудь научный мир вернется к модели плоской Земли на трех китах? Даже если кому-то очень захочется, подобный поворот вспять вряд ли возможен. Да, научное знание меняется, но происходит это не хаотично, не по прихоти «академиков». Появляется новая гипотеза, которая лучше, точнее описывает имеющиеся факты, согласуется с бо́льшим количеством фактов – и лишь в этом случае она сменяет существующую. Поэтому одни модели устаревают, другие уточняются, третьи незыблемы. В том, что первый закон Ньютона никто не отменял, вы легко убедитесь, когда ваш автобус резко затормозит. Если не схватитесь за поручень или за соседа – полетите вперед, продолжая «равномерное прямолинейное движение».

На мой взгляд, лучший способ противодействия философским рассуждениям о том, что все относительно, – постоянное «приземление» дискуссии. Добивайтесь от оппонента конкретики. Потому что философствование – верный признак того, что нормальных доводов «по делу» у спорщика нет. Итак, прямой вопрос: что оппонент может возразить не в принципе, а конкретно по обсуждаемому вопросу? Какие факты приведет?

8. «Это не строгое доказательство!»