Училка

Радостная улыбка на лице Марьяшки моментально исчезла, но уговаривать ее почти не пришлось, она стойко вытерпела мытье головы; когда же Настя взялась за мочалку, то поняла, что опасения мамы были вполне обоснованны: Марьяшка так боялась щекотки, что, спасаясь от мочалки, чуть не захлебнулась в воде. Настя с трудом поймала мокрое, скользкое тельце хохочущей девчушки и поразилась, насколько нежным и тоненьким оно было. Укрыв ее с головой большим махровым полотенцем, Настя вытерла чистое розовое тело, подхватила девочку, положила ее на тахту и помогла надеть белую футболку, положенную предусмотрительной Калерией Андреевной на подушку.

— Сейчас я расчешу тебе волосы, и будем ложиться спать.

— А потом? — сонным голосом спросила Марьяшка.

— Завтра в школу.

Марьяшка кивнула и прислонилась к Настиному плечу. Взяв в руки редкий гребень, Настя стала осторожно расчесывать спутанные волосы. Она мысленно ругала себя за то, что не догадалась расчесать волосы до купания, ведь все эти дни ребенок наверняка не брал в руки гребня.

Сколько же дней она была одна? И где ее мать? Сегодня Насте почти ничего не удалось узнать о семье девочки. На вопросы о своей семье она не отвечала, стараясь перевести разговор на другую тему, — такую скрытность трудно было ожидать от семилетнего ребенка.

Наконец гребень стал свободно ходить по влажным волосам. Внезапно Настя почувствовала, что хрупкое плечико, прижимавшееся к ее руке, чуть дрогнуло, голова девочки качнулась, и Марьяшка мягко осела на постель. Настя вскочила на ноги, прижав руки ко рту, чтобы не закричать от ужаса.

— Что с тобой? — раздался от двери тихий, спокойный голос матери.

Настя резко обернулась, широко раскрытыми испуганными глазами смотрела она на Калерию Андреевну.

— Я… я расчесывала ей волосы…

— Ну и что? Что ты так перепугалась? Она же просто заснула. Ничего удивительного, слишком много переживаний и впечатлений для ребенка в один день. Уложи ее, и пойдем пить чай.

Спокойный голос матери привел Настю в чувство и заставил действовать. Она накрыла девочку одеялом, потом потушила свет и вслед за мамой вышла из комнаты.

На кухне уже закипал чайник, на столе стояли чашки и вазочка с вареньем. Калерия Андреевна заварила чай и прикрыла чайник грелкой.

— Садись, у тебя, по-моему, до сих пор коленки дрожат от страха.

— Я просто испугалась, что ей стало плохо. Она была такой веселой и довольной в ванной, а потом вдруг обмякла у меня на руках…

Калерия Андреевна молча встала, подошла к плите, сняла грелку с чайника и разлила чай по чашкам. Поставила чашку перед Настей и также молча села за стол.

— Мама, что ты? Тебе плохо? — Молчание матери не на шутку обеспокоило Настю.

— Нет, просто меня немного расстроило то, что ты играла с ней в карты. Тебя совсем не волнует, что завтра ты поведешь ее в школу? Что она будет сидеть в твоем классе? Что она будет называть тебя на ты? Тебе нужно было держать ее на расстоянии, а не вести себя как ее подруга.

— Мама!

— Что, «мама»? Лучше скажи мне, что ты собираешься делать дальше?

— Попробую разыскать родственников девочки. Пусть она пока поживет у нас, ладно?

— Пусть поживет, только как ты теперь думаешь читать по ночам свои романы, когда в комнате у тебя живет маленький ребенок? Свет ей будет мешать.

— Я вовсе не читаю по ночам.

— Конечно, я не вижу!

— Мама, но я никому не буду мешать.

— Ладно, не будем спорить. Как ты собираешься разыскивать родственников девочки?

— У нас в ее деле есть копия свидетельства о рождении, там указано имя отца.

— Разве ты сама не могла спросить у нее, где отец?

— Ей не хотелось говорить со мной на эту тему, а я не настаивала.

— Тебе не кажется, что она ведет себя несколько бесцеремонно? В мое время школьники уважали учителей.

— Мама, она же еще совсем ребенок, она очень непосредственная. А потом, у тебя всегда были старшие классы…

— Ты хочешь сказать, что когда они доходили до меня, то полностью утрачивали свою непосредственность?

— Просто учитель для них всегда стоял как бы на пьедестале. Знаешь, что было для меня самым трудным в детстве? Привыкнуть к тому, что все твои подруги — это просто милые женщины, пришедшие в гости. У меня просто не укладывалось в голове, что учителя, которых я вижу в школе, приходят домой и становятся обычными людьми.

— Тебя послушать, так можно подумать, что твои учителя были монстры какие-то.

— Вовсе нет, и ты сама это прекрасно знаешь, но я никогда не видела в них равного мне человека.

— Они были старше тебя.

— Но возраст не должен давать право на превосходство над другими.

— Тебе хочется обидеть меня?

— Мама!

— Лучше скажи мне, когда собираешься заняться поисками?

— Прямо завтра, у меня всего два урока. Марьяшке я скажу, чтобы она пошла на продленку. Вернусь, заберу ее.

— Поезжай спокойно, я сама ее заберу и покормлю обедом. Она тощая, как дворовая кошка, кожа да кости. Прослежу, чтобы она и уроки выучила.

— Спасибо, мама.

— Да не читай сегодня допоздна, а то не выспишься.

7